"Борис Тихомолов. Кряка (детск.)" - читать интересную книгу автораисписанный цифрами лист бумаги. - Если мы будем так дальше поворачиваться,
съедят нас утята. - Кто виноват, - проворчал зоотехник. - Инкубатор свалился как снег на голову. Обещали в чет-. вёртом квартале, а дали в первом. Председатель откинулся в кресле, посмотрел укоризненно поверх очков на говорившего: - Странные слова твои, Данило Фёдорович. Никак не пойму я тебя. Ты вроде и не рад? Хлопот больше? Впрочем... да. Председатель вгляделся в лицо Замкового и грустно вздохнул. Кажется, давно ли они вместе ходили в лиманы на рыбалку, разоряли воробьиные гнёзда, а теперь - вон как годы исполосовали их лица морщинами, покрыли головы сединой. "Устал Замковой, это ясно, - подумал он. - На пенсию пора уходить". Председатель положил на стол большие руки, стиснул замком пальцы. - Так вот, - продолжал он, - без ребячьей помощи нам никак не обойтись. - Вот, вот! - подскочил дед. - А я что говорил? Ты, Данило Фёдорович, не серчай на меня, если я поперёк скажу, но это чистая правда. Прошлый раз, когда мы насчёт закупки яиц соображали, ты что про ребят говорил? "Поколют, побьют, яичницу принесут". А они более ста тысяч закупили. И мне думается, Александр Спиридонович, что не мешало бы на лето школьные бригады организовать. Ну помочь им, конечно, курсы открыть. Да ведь они... Замковой чмокнул губами. Его вытянутое морщинистое лицо с выпуклыми глазами и большим мясистым носом выражало скуку. - Плетёшь ты, прости господи, Моисеич, чепуху какую-то. Да что я с ними сами знаете, - штука нежная, а вы... И он махнул рукой. Председатель тяжело повернулся в кресле, посмотрел пристально и с каким-то сожалением на Замкового: "До чего ж постарел человек душой, - подумал он. - Вон Моисеич старше его на пять лет, а душой моложе". - Моисеич правильно говорит, - сказал он тихо. - В этом наше спасение. Вот именно - школьные бригады! Человек семь из младших, человека два-три из старших классов, и над ними за бригадира - учителя. Вспомни-ка своё детство, Данило Фёдорович. Небось тянулся за топором хворост порубить. Молоток хватал, гвозди, мастерил что-нибудь. Так ведь? Сердился, наверное, когда тебе не доверяли, а теперь сам... - Рано им доверять-то, Александр Спиридонович, - глухо проговорил Замковой. - Ведь это не молоток и не гвозди, а живые существа... - Вот, вот, живые! - отозвался председатель. - А ребята не живые? Смешно. Вот собрались мы тут, в годах уже, а в молодость верить не хотим. Так, что ли? - У нас две веры, Александр Спиридонович, - проворчал Моисеич. - Ставь, председатель, на голосование! - Погубят, - стоял на своём Замковой. - Всех погубят! Не возьму я эту мелюзгу. - Ну знаешь... - начал председатель и не договорил. Из коридора, осторожно, словно боясь побеспокоить, постучали в дверь. - Да! - сказал председатель. - Войдите! Дверь открылась чуть-чуть, и |
|
|