"Борис Ермилович Тихомолов. Небо в огне (про войну)" - читать интересную книгу автора

сопровождения. Но ведь это же... Чуть только сунемся к линии фронта, и -
пожалуйста!-истребители тут как тут. У них пушки, а у нас... пулеметы.
Все остальное я проделал как /во сне. Оделся, спустился, сел в машину, где
меня ожидал экипаж.
Техник доложил о готовности материальной части. Заправка такая-то,
бомбовая загрузка такая-то. Я выслушал его, дал экипажу команду: "Занять
места!" --и полез по приставной лесенке на крыло.
Надел парашют, сел в пилотское кресло. Окинул взглядом приборную доску,
которую летчики называют "иконостасом", пощупал рукоятки уборки шасси и
управления моторами.
Самолет дышал теплом двигателей. Пахло маслом, чуть-чуть бензином,
чуть-чуть аэролаком. И эти запахи, и рукоятки, и приборы - все было таким
знакомым, близким и родным, что страхи мои рассеялись.
Штурман Киндюшов занял свое место. Обернулся ко мне, подмигнул. Пора,
запускать моторы. Я уже приготовился подать команду, как вдруг чуть
слышный шепот в наушниках привлек мое внимание.
- Ну, Серега, считай, что это последний наш вылет, - говорит радист
стрелку.
Пауза. Наверное, шлемофон второго еще не был подключен, и мне не слышно,
что он ответил.
- А как же, - продолжал тот же голос. - Летчик молодой, зеленый. Первый
раз летит, да еще днем. Собьют "мессера", как пить дать!..
"Ага!-подумал я. - Молодой? Зеленый? Ладно, посмотрим". И заорал во всю
глотку:
- От винто-ов!
Взлетели. Я взял курс и поставил машину в набор высоты. Смотрю вниз, на
землю. Весна в разгаре. Леса словно пеной зеленой обрызганы. Поля - как
ковер. Солнце светит, и небо - голубое-голубое! Горизонт дымкой затянут. А
мне очень интересно увидеть, где же это линия фронта проходит и как она
выглядит?
Набрал высоту четыре километра. Прохладно стало. Вижу, Киндюшов почему-то
с пулеметом возится, заряжает. "Ну, - думаю, - это он так, для порядка".
Зарядил, потом к иллюминатору прижался. Оглянулся и я. Посмотрел направо,
налево. Вроде ничего. Лечу, выдерживаю курс. Вдруг слышу крик:
- Слева внизу два "мессершмитта"! Штурман спокойно:
- Ну и что?
- Преследуют.
Поворачиваю голову, смотрю. Ничего не видно. "Два истребителя, - думаю, -
это плохо!"
Во рту становится горько. Соображаю: что же делать? Хоть бы облака были!
Вглядываюсь вперед - облака! Но еще далековато и выше нас. В голове
проносится: "Подо мной бомбы. Тысяча триста килограммов. Попадет пуля по
взрывателю - только пух полетит..."
Прибавляю моторам обороты, до максимальных. Держу прежний курс, набираю
высоту. Нервы напряглись, и самолет напрягся. Летит, не качается, словно
застыл. Стакан с водой поставь - не дрогнет. А сердце стучит: "Догонят или
не догонят?"
Радист кричит:
- Догоняют!
А штурман в ответ: