"Борис Тихомолов. Романтика неба " - читать интересную книгу автора

Его шершавые бока еще хранят тепло вчерашнего знойного дня. В самое сердце
западают мне вскрики чаек, синее море, голубое небо с резко очерченным
горизонтом и этот вот рокот моторов. Возвращались гидропланы с другой
стороны. Они внезапно выныривали из-за опаленных солнцем голых холмов и,
нагоняя жуть, с шумом проносились над крышей нашего дома. Я вдавливал голову
в плечи и замирал, а гидроплан, снизившись к воде, уже плавно опускался на
морскую рябь и, взметывая в воздух радужные брызги, подруливал к берегу.
Было в этом что-то чарующее, волшебное, непостижимое.
К вечеру я опять сидел на своем камне, ожидал, когда, возвращаясь
домой, пройдут по тропинке летчики, веселые, красивые, в голубых, как небо,
френчах. На стройных ногах - желтые кожаные краги.
Я смотрел на летчиков с благоговением и всякий раз, проводив их
взглядом, ощущал в своей душе какое-то неотразимое назревающее чувство. Да,
да, конечно! А почему бы и нет?! Я хотел быть... летчиком! Вот только ноги
мои меня смущали.
Конечно же, о своем решении я рассказал товарищам. Но меня подняли на
смех. Предводитель мальчишек двора, долговязый и худой как вобла Котька
Конопатый, подлетел ко мне, гыгыкнул и, привычным жестом прихлопнув свой
огненный вихор, торчащий на макушке, насмешливо уставился на мои ноги.
Пацаны, предвкушая потеху, окружили меня полукругом.
- Гы-ы! - сказал Котька и шмыгнул носом. - Летчиком, значит, хочешь
быть! С такими колесами?!
Ребята покатились со смеху.
А я посмотрел на свои ступни, развернутые внутрь. Конечно, с такими
ногами... Но ведь их можно, наверное, выправить?
Словно уловив мои мысли, Конопатый шмыгнул носом и, подмигнув пацанам,
сказал:
- Слушай, Борька, давай я их тебе выправлю, а?
У меня всколыхнулась надежда.
- А можешь?
- А как же! - солидно сказал Котька. - Я все могу!
- Ну, тогда давай, - робко согласился я.
Пацаны сгрудились вокруг. Котька, ухмыляясь, засучил рукава.
- Садись крепче! Держись! Давай лапу.
Я вцепился руками в шершавые бока песчаника и протянул ему правую ногу.
- Ну, держишься? - спросил Конопатый.
- Держусь, - сказал я сквозь зубы.
Котька деловито оглянулся, хмыкнул и, подмигнув пацанам, сильно крутнул
мне ступню. Острая боль пронзила меня. Я заорал благим матом. Кто-то крикнул
из двора со второго этажа:
- Что вы над мальчишкой издеваетесь, мерзавцы?!
Пацанов как ветром сдуло: дробный топот босых ног, только пыль
взвихрилась. А я сидел и плакал, не столько от боли, а сколько от разбитой
надежды: и ничего-то он вовсе не выправил, этот Котька Конопатый. Ступня как
была, так и осталась - носком вовнутрь.
Мать позвала меня обедать. Я послушно встал и ковыль-ковыль, загребая
вывернутыми ступнями дорожную пыль, поплелся домой.
Во дворе мальчишки играли в чижика.
- А, Рахитик! - закричали они. - Покрутись на пузе!
"Погодите, погодите! - злорадно подумал я, - Вот буду летчиком, тогда