"Антти Тимонен, Константин Еремеев. Озеро шумит (Рассказы карело-финских писателей) " - читать интересную книгу автора

Едем, молчим. Он посвистывает, лошадь погонялкой похлестывает. Гордость
во мне взыграла несусветная, хотя и поздняя. "Ну, думаю, вершина ты
неокорзанная, буйная, я тебе сейчас такое преподнесу, что ты очнешься,
одумаешься!"
- Матти! Ты слыхал такую поговорку: "С перевозчиком - уговор на берегу,
а потом за реку". Невесту везешь, а того не знаешь, что на ней все чужое
одето, кроме креста на шее.
Не очнулся. Ответил ухмыльнувшись:
- Благо крест свой, никто не снимет. Без креста поп венчать не будет.
Едем. Молчим... Ну, молодчик, если я тебе сейчас еще кое-что скажу,
повернешься ты от меня взад пятками.
- Ты знаешь, кого замуж берешь? Ведь я - Ожатой Микки дочка. Слыхал про
такого, отца моего покойного?
Натянул вожжи жених. Лошадь встала. А потом как хлестнет ее
погонялкой - вскачь понеслась! Да как захохочет, словно леший в дремучем
сосняке-ельничке.
- Ох, хорошо! Ха-ха-ха! Вот так порадую батюшку с матушкой! Поневоле
женить хотели - получайте невесту!
Я как подпрыгну в санях, за вожжи хватаюсь, в глотку суженому впиваюсь,
ору на весь лес:
- Стой, мавон неня! Ворочай обратно, я домой пешком дойду! Смейся надо
мной, дурой окаянной, но над своим отцом несчастным смеяться не дам. Кто ты
сам-то, выродок? От бедных отстал, в богачи не попал, по белу свету
нашатался, к нам воротился, над нами смеяться вздумал! Отпусти с добра, а то
нос откушу, щеки выцарапаю.
Он обнимает, не пускает, уговаривает. А я как сдерну у него шапку да
брошу взад, на дорогу. Пришлось ему коня остановить, за шапкой обратно
бежать. Выпрыгнула я с саней да в лес по снежному насту побежала. Легка была
на ноги, не проваливалась. Он же хоть начерпал снегу в лаковые сапоги, да
догнал. Обхватила я ствол белой березоньки, прижалась к нему и
заплакала-запричитала. Невесте плакать положено, только не в лесу, не в
сугробе, не с деревом обнимаючись. Такая уж, видно, доля моя была
диковинная, ни на чью долю-долюшку непохожая.
Он стоит рядом, концом платка моего мне глаза утирает, уговаривает:
- Не такой уж и я счастливый, как людям кажется. По свету шатался, горя
нахлебался. Не плачь, успокойся, поедем к матери.
Сердце девичье хоть и гневное, но отходчивое, если любит оно. Сели в
сани. Поехали. Хорошо, что лошадь была смирная, не убежала, нас подождала.
- Скажи, как тебя зовут? - догадался, наконец, спросить меня жених.
- Овдокки, - ответила я, все еще всхлипывая.
- А я тебя буду звать Дунюшкой. Ладно?
Согласилась. Зови хоть как, только рядом будь. Всю жизнь... Злость во
мне приутихла. Спросила, как нас встретит его родня, не дадут ли мне,
невесте нежданной-негаданной, от ворот поворот.
- Не посмеют, - сквозь зубы пробурчал Матти. - Характер они мой знают.
Терплю, терплю, а как терпенье лопнет - никому не поздоровится. Да и боятся
они, что я обратно в Питер укачу. Потому и женить торопились.
- Ты и мне будешь такой характер показывать? - забеспокоилась я.
Засмеялся Матти:
- Я-то еще тебе своего характера не успел показать, а ты уже успела!