"Лев Тимофеев. Поминки (Маленькая повесть) " - читать интересную книгу автора

здешнего культпросветучилища (теперь - Колледж народной культуры), которых в
прежние времена он, тогда видный комсомольский работник, бывало, потрахивал,
приезжая и на месяц, и на два в эти края, чтобы работать над диссертацией. И
позже, когда приезжал уже известным политиком, активным деятелем перестройки
и избирался депутатом от здешних мест. За все годы у него тут были три или
четыре восхитительные любовные истории - последовательно, по мере того как в
училище менялся состав молодых преподавательниц. И сейчас кто-то же есть
там...
Хорошо бы все-таки переселиться сюда. А что? Все возможно. Дети
взрослые, с женой он практически давно уже врозь живет, у нее, кажется,
какой-то прочный роман, и дай ей бог... Думской пенсии на здешнюю жизнь
хватит... Конечно, в последние годы и провинциальная жизнь сделалась
беспокойной. Шоссе, проходящее через Северный Прыж, расширили, и оно стало
общенациональной трассой "Москва -
Северо-Восток", в городишке понастроили мелких гостиниц, ресторанчиков
и кафешек, - почему-то все с восточными названиями:
"Оазис", "Лотос", "Гюльчатай". Появилось много мигрантов - узбеков,
таджиков, азербайджанцев. Ну, и с ними, конечно, много новых проблем, о
которых ему, депутату Митнику, заместителю председателя комитета по
миграции, может быть, известно лучше других. Вот ведь и теперь он приехал в
Прыж не пробродинские очерки слушать, а разбираться с очередным конфликтом:
неделю назад местные бритоголовые устроили погром, ударом ножа была убита
восьмилетняя девочка-узбечка и тяжело ранен ее четырнадцатилетний брат...
Нет, конечно, Старобукреево со своим древним монастырем, с
пробродинским музеем, полным исторических реликвий, все-таки несколько в
стороне от этих событий - и территориально, и, если угодно, духовно. Здесь
пока, слава богу, тихо и спокойно. Можно недорого нанять кого-нибудь из
деревенских женщин, чтобы обслуживала и его, и почти совсем уже обезножившую
старую Галю. И сесть здесь вот в кабинете, за этот вот стол, накинуть на
плечи пробродинский белый полушубок и начать, наконец, писать что-нибудь
действительно дельное, основательное, а не обычные свои публицистические
фитюльки...
Например, начать исследование старинных шитых икон: все-таки он
искусствовед по образованию и даже кандидат искусствоведения... Право,
отличная идея...
С этими мыслями и под монотонное звучание пробродинского голоса
Митник не заметил, как уснул. Проснулся он среди ночи. Свет в кабинете
был погашен. Пробродин, уходя, укрыл его поверх пледа еще и тем самым белым
полушубком. В полусне с благодарностью осознав все это, Митник повернулся
лицом к спинке дивана и сладко уснул до утра.
Проснулся он, когда уже было совсем светло. Федор его не дождался -
уехал по делам не то в Кострому, не то в Вологду. Галя, ковыляя по кухне
между столом, холодильником и газовой плитой, накормила гостя крутыми яйцами
с салом, напоила кофе, и он уехал... Летом он так и не собрался сюда, а в
конце сентября ему позвонил пробродинский приятель, директор районной
типографии, и сообщил, что Федор
Филимонович внезапно скончался утром того дня. Не от рака, которым был
болен в последнее время, а от сердечного приступа. Приехал по делам в Прыж,
в типографию, вылез из машины, медленно стал подниматься на крыльцо и вдруг
взялся рукой за грудь, опустился на ступеньку, тут же повалился на бок и