"Геннадий Тираспольский. Беседы с палачом (Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме) " - читать интересную книгу автора

позорными падениями в пропасть лютых злодеяний.
При чтении нашей работы у некоторых читателей может закрасться
подозрение: "А не сгущает ли автор краски? Не желает ли он бросить позорящую
тень на блистательный облик Древнего Рима, величественным достижениям
которого столь обязана современная цивилизация?". Чтобы предотвратить такие
подозрения, мы, как правило, не пересказываем палаческие сюжеты, а даем
возможность поведать о них самим римлянам. AudiДГtur et altД∙ra pars ("Пусть
будет выслушана и другая сторона") - справедливо требовали они. Что же до
блистательного Древнего Рима, то здесь как нигде уместна следующая выдержка
из уже цитированного трактата Освальда Шпенглера: "Я вижу символы
первостепенного порядка, что в Риме, где триумвир Красс был всемогущим
спекулянтом земельными участками, отведенными под строительство, красующийся
на всех надписях римский народ, перед которым даже на расстоянии трепетали
галлы, греки, парфяне, сирийцы, в неимоверной тесноте ютился в
густонаселенных многоэтажных домах неосвещенных предместий и обнаруживал
полное равнодушие или своего рода спортивный интерес к успехам
милитаристской экспансии; что многие благородные семьи родовой аристократии,
отпрыски победителей кельтов, самнитов и Ганнибала, вынужденно отказывались
от своих родовых поместий и снимали жалкие квартиры, поскольку не
участвовали в опустошительной спекуляции; что в то время как вдоль Via
Appia[51] высились удивляющие и по сей день надгробные памятники денежных
тузов Рима, тела покойников из народа вместе с трупами животных и городским
мусором выбрасывались в ужасающую братскую могилу, пока при Августе, чтобы
предотвратить эпидемии, не засыпали это место, на котором тогда же Меценат
разбил свой знаменитый сад..."[52] (о вопиющем неравенстве римских сословий,
прикрываемом чисто внешним блеском империи см. также[53]).
И, наконец, наше цитирование преследует также просветительскую цель -
ознакомить широкого читателя с фрагментами тех трудов, которые, быть может,
прежде были ему неизвестны или недоступны, но заинтересуют и войдут в круг
его одухотворенного чтения.
Именно последним обстоятельством диктовался подбор юридических и
исторических источников, при котором мы намеренно не ссылались на сочинения
античных авторов, известные нам в древнегреческом и в латинском подлинниках,
но не переведенные на русский язык. Такой пробел в нашем библиографическом
перечне извинителен также потому, что в этих трудах мы не обнаружили
сведений о древнеримских казнях, пытках и суровых наказаниях, которые своей
принципиальной новизной отличались бы от соответствующих сообщений в
цитированных здесь источниках.
Обследованная автором юридическая и историческая литература на
английском, немецком, французском, итальянском и ряде других европейских
языков также не привнесла существенного нового в его представления об этой
стороне древнеримской жизни.
Читателя, осведомленного в европейских языках и желающего обратиться к
соответствующим иноземным сочинениям, мы отсылаем к трудам,[54] ,[55] ,[56]
содержащим полезные библиографические сведения.

4. Терминология и слог этой книги

Определенную трудность в освещении казней, пыток и наказаний вызывает
смысловая неэквивалентность ряда русских и латинских обозначений карательных