"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

- Ты про лес никому не говори... - глядя в землю, предупредила она
Димку. - Ну, про поляну... Ладно?
Димка только и успел осознать, что у них появилась теперь общая тайна.
Как ни в чем не бывало вышел из акаций Валерка.
- Показалось, - объяснил он свою выходку. - Шаги вроде.
- Тут теперь всегда страшно ходить, - сказала Ксана.
- Да это все девчонки выдумали! - отмахнулся Валерка.
Ксана перебросила за плечо косу.
- Ну, я пойду...
Друзья сказали ей "до свиданья". Ксана кивнула обоим.
- Хорошая девчонка... правда? - спросил Валерка, когда они остались
вдвоем.
А Димка поймал себя на корыстном желании единолично знать про Ксану,
какая она, хорошая или плохая... К счастью, Валерка скорее утверждал, чем
спрашивал, и можно было не отвечать ему.
- Тебе отсюда вдоль посадок - прямо на тропинку выйдешь, - объяснил
тот. - А я обратно. - И протянул руку: - До завтра?
- До завтра! - Димка с готовностью пожал его маленькую девчоночью
ладонь. Хотелось за что-то поблагодарить Валерку. А за что...
- Не опасно через посадки? - спросил Димка.
- Ну! Я же здешний! - бодро отозвался Валерка уже из кустов.

Поднимаясь в гору, Димка не спешил. Тревожно и сладко было чувствовать
себя одним-единственным путником на земле. Словно бы идешь ты, а кругом -
только ночь, глухая, бесконечная... И бездонное, черное небо над головой.
Будто бы затерялся ты и неважно, куда идешь, в каком направлении...
А из парка доносилась музыка. Очищенная расстоянием, она звучала с
какой-то особой - и грустной и беспокойной - радостью.
Сделав два или три шага в сторону от дорожки, Димка, обхватив колени
руками, сел на траву. Далеко под ним, отражая невидимый свет, лежали пруды.
Темным массивом угадывался парк, в глубине которого теплилась одинокая
лампочка. Димка поглядел сначала в один конец села, потом в другой. Но
отсюда, издалека, трудно было определить по светлячкам окон, где чье.
Оркестр играл фокстрот, названия которого Димка не знал. В Донбассе под
него напевали "Много у нас диковин...". Текст был явно не к месту, но из-за
нелепости своей как-то сразу запоминался... Не хотелось Димке уезжать из
Донбасса: от обжитого двора с клумбами гвоздик и нарциссов, от террикона, от
студеного родника, что в Черной балке за городом, от заброшенного шурфа
посреди улицы... Вдруг он действительно не оказался бы в Шахтах?
Ксана тоже слышала звуки оркестра.
Придя домой, она, не чувствуя вкуса, прожевала кусочек хлеба, запила
его молоком, потом сразу ушла в свою комнату, разделась и, шмыгнув под
одеяло, сделала вид, что спит. К вечеру у матери всегда вместе с усталостью
нарастало раздражение, и, не выговорившись днем, она теперь как бы
наверстывала упущенное.
- Притихла? Жалко этого, да?.. И виновата, конечно, мать!.. Спишь?
Ксана не ответила, глядя в темноту.
А когда голос матери стих за дверью, она встала и чуть приоткрыла
форточку, чтобы музыка стала слышней...