"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

оставляет их при себе.
Вопрос о юных любителях танцев остался до неопределенного времени
открытым.

* * *

Сразу после уроков Димка взял велосипед и кружным путем, чтобы не
заезжать в Ермолаевку, - через Холмогоры, мимо колхозных выгонов - уехал в
лес.
Он хорошо запомнил, где надо поворачивать направо, где налево по едва
заметной тропинке между деревьями, и вышел на поляну.
Все так же млели под солнцем прозрачные ковыли. То зелеными, то
розовыми искрами вспыхивал камень, небрежно отшлифованный родником,
наверное, еще до происхождения человека. Как и вчера, блекло в опаленном
куполе неба знойное солнце. И, как накануне, цепенел в искристых оковах
паутины лес... Но все на этот раз было не как тогда, а по-другому.
Велосипед свой Димка положил в траву и некоторое время сидел на камне,
потом лег, заложив руки за голову. Деревья вокруг стали от этого еще выше, и
показалось Димке, что земля да и сам он - где-то, крохотные, далеко внизу, а
голубизна - это не воздух, это какая-то неведомая плотность, густая,
текучая; и недосягаемые для него вершины деревьев купаются в этой голубизне.
Потом Димка опять сел. Прошло уже, наверное, больше часу, и в спадающем
зное лес начал мало-помалу оживать: то прошуршит листвой от неприметного
ветерка, то словно вздохнет весь и огласится вороньим криком... А потом
где-то запел жаворонок.
Димка отщипнул от ковыля из-под ног один в пушистых ворсинках стебелек
и без интереса еще раз убедился, что абсолютно ничего примечательного в
ковыле этом нет... Достал из кармана записку и разорвал ее. Клочки бумаги
рассыпались по траве, как новогодний "снежок". В безветрии они могли
пролежать здесь до следующего оледенения. Пришлось Димке собрать кусочки
послания и каблуком тщательно вдавить их в землю.
Когда следы его визита на поляну были уничтожены, Димка поднял
велосипед и решительно зашагал прочь от камня. Но у опушки еще раз
остановился... Пыльная дорога вниз - до самых домиков, до белого журавля у
колодца и дальше - была пустынна.

Валерка, сидя на крыльце, ел окрошку. Хлеб на газете, рядом с ним,
клевали цыплята. Димка вспомнил, что ему некогда было пообедать после школы,
и от предложенного Валеркой угощения не отказался.
Квас в окрошке был, что называется, "вырви глаз" - настоящий, без
привкуса сладости.
- На дамбу ездил? - спросил Валерка.
- Так, прокатился... - И Димка показал рукой от Шахт: через Холмогоры,
лес, домики за парком.
В недоеденную Валеркой окрошку свалился цыпленок, закричал. Валерка
выбросил его на крыльцо, легонько поддев ладонью. Неразумный утопленник
отряхнулся и снова полез к тарелке.
Настроение у Димки было никудышное. И хоть он твердил про себя, что ему
все безразлично, жизнь впервые не вызывала радости...
- Что, теперь, значит, в парк запретят ходить? - сказал Димка.