"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

цвета.
Математик Павел Петрович в ожидании звонка, по обыкновению, дремал в
своем кресле. Забежавший в канцелярию, чтобы только поздороваться, директор
Антон Сергеевич вынужден был взять стул и, не найдя, куда приткнуть его,
уселся чуть ли не посреди комнаты, спиной к Павлу Петровичу. Наверняка
раскаиваясь, что зашел, он, как и математик, уповал теперь на то, чтобы
поскорей начинались уроки. Но до звонка было еще минут десять, и,
откинувшись на стуле и вытянув ревматические ноги, Антон Сергеевич
прислушивался к мнениям сторон. Хотя, в общем-то, мнение высказывала пока
одна Софья Терентьевна. Остальные, кто был в канцелярии, молчали.
Взгляд Антона Сергеевича задержался на географичке Вале, что мышкой
спряталась в углу, за книжным шкафом, и, судя по выражению лица, слушала с
любопытством.
Антон Сергеевич ерзнул на стуле. В школе долго не было настоящего
географа. Географию преподавали кому придется. Девчонку прислали смышленую:
скромна, честна, но - будь она неладна! - незамужняя. И целый год вокруг нее
десятки женихов. Физрук, говорят, даже чуть не подрался с кем-то. И его,
пожалуй, не трудно понять: маленькая, беленькая, хорошенькая плюс
умненькая - чем не жена? И хоть Антон Сергеевич был весьма не высокого
мнения о мыслительных способностях физрука, теперь он был бы рад видеть даже
его в качестве жениха географички, потому что мелькнула на горизонте
незаурядная фигура инженера из Шахт, а это значило, что географичка может
оказаться в шахтинской школе. Антон Сергеевич решился даже вызвать к себе
Валю, чтобы заручиться ее словом на этот счет. Слово не осиротить
ермолаевцев она дала, но кто ее знает...
А Софья Терентьевна продолжала говорить. И, глядя в ее широко открытые,
немножко удивленные глаза, нельзя было не соглашаться: она как бы утверждала
и спрашивала одновременно.
Накануне вечером Софья Терентьевна опять была в парке, опять видела на
танцплощадке и вокруг нее десятки подростков, даже малышей из начальных
классов. При виде Софьи Терентьевны они разбегались, словно бы радуясь новой
забаве, - ни уважения, ни боязни... Она не знает фамилий, но может указать
некоторых. В городе за одно появление на танцплощадке школьника строго
наказывают, а здесь ("у нас") это вошло в норму. Видимо, это результат
безответственности преподавателей ("нашей безответственности"). Звонок
отзвенел - и никому ("нам") нет дела до того, чем занимаются ученики после
звонка...
- Что же нам теперь, шпионить всем? - вдруг поинтересовался
флегматичный Павел Петрович.
Никто и не заметил, когда он приоткрыл свои тяжелые веки.
Неловко стало всем - не одной Софье Терентьевне. Но вопрос был задан
ей, и она сникла вся.
- Вот как... Вы хотели оскорбить меня? - Было видно, как задрожали
уголки ее губ. Но она тут же овладела собой.
- Что вы... - не открывая глаз, равнодушно обронил Павел Петрович.
Директор кашлянул, выразительно глянув на Софью Терентьевну: мол, не
обращайте внимания, Павел Петрович - человек со странностями, инвалид
Отечественной войны и т. д. и т. д. Софья Терентьевна поняла его.
- Конечно, я человек новый... - с грустью проговорила она. - Но потому,
что я недавно здесь, я и хочу узнать, чем живут школьники. На них можно