"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

- А откуда ты это знаешь?.. - Димка моргнул. - Что я задавал на дом?
- Мне, Павел Петрович, некогда было вчера, я не заглянул... -
поколебавшись для виду, ответил Димка.
Левое веко Павла Петровича непонятно дернулось, он прикосновением
пальца остановил его.
- Н-дас-с, любопытный факт... Ну хорошо, садись. Мы как-нибудь еще
побеседуем с тобой... - И, устроившись в удобной позе, математик снова
закрыл глаза.
Лишь уходя от доски, Димка взглянул на Ксану.
Она всеми силами старалась сдвинуть брови.
Но в глазах ее прыгали такие же, как вчера, неудержимые искорки...
Было это на четвертом уроке. А перед шестым, последним, когда шум
вокруг его способностей улегся, Димка, выходя на перемене из класса, положил
перед Ксаной свернутую в крошечный квадратик записку: "Придешь завтра на
танцы?" - и задержался в дверях.
Щеки ее порозовели под загаром. И, не поворачивая головы, она долгим
взглядом покосилась на Димку. По замыслу, взгляд этот не должен был выражать
ничего определенного. А плечи ее сами дрогнули вдруг: "Не знаю!" И она
покраснела от этого еще заметнее.

Дома, когда мать, убрав со стола, опять замелькала спицами в своем
любимом уголке, у окна, отец учинил Димке допрос.
Тот честно сидел над алгеброй: если раньше он мог спокойненько волынить
вместе со всеми, отныне сам обрек себя на вечное опережение.
Отец взял газету и сел на диван изучать три основные рубрики: "События
дня", "За рубежом", "По родной стране". Потом он включит приемник и будет
прослушивать почти те же сообщения в эфире. Если у матери была слабость -
вязание, у отца - последние известия. Если ему удавалось поймать
какой-нибудь Конотоп, он и его слушал, замечая вдруг: "Ого, сын, два градуса
в Конотопе!" Или: "Ты смотри, какой домино сварганили!"
Но сегодня отец только прикрылся газетой и, глянув хитрым взглядом
поверх этого укрытия, спросил:
- Чего ты дома сегодня? Поругались или перерыв сделать решили?
- А тебе какое дело? - вмешалась мать, продолжая орудовать спицами.
- Как это - какое? Сын он мне или не сын?
- Мне он больше сын, да я ж не вмешиваюсь...
Димка думал, разговор тем и кончится, что родители минут двадцать
поспорят между собой, но отец опять взглянул на него:
- Что не отвечаешь?
- Перерыв, пап, - ответил Димка и обхватил голову руками, дабы заметней
стало, как глубоко ушел он в алгебраические функции.
- Кто она? - спросил отец.
- А ты почему знаешь, что она, а не он? - опять пришла на помощь мать.
Но отца на этот раз было не так-то просто сбить с намеченной темы.
- Ты, мать, не встревай в мужские разговоры. Я это дело по глазам вижу.
Она ведь?
Димка с надеждой покосился на мать. Но ей, видимо, тоже небезынтересно
было услышать его ответ, и, занятая спицами, она сделала отсутствующее лицо.
- И он и она, пап, - трое нас, - слицемерил Димка. - Что тут такого?
- Никто тебе не говорит, что - что. Чья? Откуда?