"Евгений Титаренко. Минер" - читать интересную книгу автора

сумерках не менее долгой ночи.
Минер прибыл с четырьмя матросами и, оставив их в коридоре, сам пришел
к Майору. А мы, чтобы не выдать кровной своей заинтересованности в нем,
закрылись в кубрике и болтали, лежа в постелях, не раздеваясь.
Из кабинета Минер вышел на крыльцо и долго молча вглядывался в темноту.
Снежный заряд к этому времени стал таким плотным, что нечего было и
помышлять о работе.
В похожий вечер я шел однажды из кают-компании, до которой от нас всего
сто метров. И около получаса блуждал по пояс в сугробе, уже отчаялся, а
находился при этом, как выяснилось, всего в трех шагах от крыльца и в шаге
от тропинки.
Майор вошел к нам с новым постояльцем, и мы разом повскакали с
кроватей. Нам уже сообщили, что Минер пробудет на батарее не один день.
Коротко представив его, Майор удалился. Мы тоже назвали себя, по
очереди протягивая руки.
И, странное дело, вместо трепачей и зубоскалов, которые только что
окружали меня, я увидел вокруг удивительно суровые, в гордой замкнутости
лица. Кажется, моя физиономия тоже вытянулась в благообразной
неподступности.
Столь внезапное превращение было результатом реакции на выражение лица
Минера.
Нет, оно не было гордым или слишком суровым - оно было просто
отсутствующим. Мы могли находиться в кубрике, а могли и не находиться, могли
подавать ему руки, а могли и не подавать. Он попросту не замечал нас.
Было ему лет около сорока, и в темных волосах змеились белые нити. Лицо
большое, но правильное. Фигура сильная, сложен он был хорошо.
- Надолго к нам?.. - попытался затеять разговор Старший Лейтенант.
Он как будто кивнул. Однако в ответ мы услышали вдруг что-то похожее на
"ум-м..."
"Глухонемой!.." - с ужасом подумали мы, хотя знали, что этого быть не
может.
Минер прошел, чтобы положить на тумбочку свою фуражку. А мы
переглянулись в негодовании, дружно разошлись по кроватям и стали
раздеваться.
Минеру досталась средняя, самая неудобная, а потому и пустовавшая
койка.
Мы легли, демонстративно отвернувшись от него. А Минер лег на спину,
заложив руки за голову. Так что получилось довольно симметричная композиция,
если бы какой-нибудь художник решился написать на этот сюжет картину.
Мы были оскорблены, решив, что он хочет показать свое превосходство над
нами.
Во-первых, мол, я старше вас, во-вторых, больше видел, а в-третьих
(самое оскорбительное), я, мол, настоящий корабельной службы моряк, а вы
береговики.
Что правда, то правда: его форму отличали от нашей золотые нашивки на
рукавах. Но мы бы хвастаться этим не стали.
Ведь ждали его, как бога! Новый человек - с новой биографией, с новыми
рассказами... А он...
Утро не принесло ничего нового, если не считать, что на обращенное в
пространство приветствие, с которым всегда просыпался Старший Лейтенант: