"Анна Ткачева. Приворот " - читать интересную книгу автора

уставившись на дождь. Помолчав, он сказал, по-прежнему - не глядя в мою
сторону:
- Нет у меня, Ксения, нормального, человеческого и рационального
объяснения. Просто нет, ясно? Все, что я могу, это Христом Богом тебя молить
могилу и родственников не искать, портрет проклятый выбросить и меня ни о
чем больше не расспрашивать.
Не знаю, что со мной творилось. С одной стороны, я видела, что мучаю
своего старика, и мне было его взаправду жалко. С другой стороны, в меня
словно вселился бес, стребовавший не отступаться, шептавший, что из нас
двоих не прав отец, а не я, прикрывающий разгоревшееся во мне жгучее,
как аджика, любопытство всякими хорошими, благородными словами вроде
"святого права", "уважения к умершим", "дочернего долга". Бес чуть ли не в
библейских выражениях напоминал, что все тайное должно стать явным, что я с
покойной матерью - одна плоть, что мерзки люди, не помнящие родства, и в
итоге все-таки победил.
- Ладно, - сказала я, - ты - не Монте-Кристо, а я - не Великий
Инквизитор, поэтому тебя терзать и расспрашивать больше не стану. Портрет
выбрасывать не буду, но с твоих глаз уберу подальше, раз ты на него так
болезненно реагируешь. А в Пермь я все равно поеду. Не волнуйся, поездка
выйдет типа "на деревню дедушке", девяносто девять и девять десятых за то,
что никого и ничего я там не найду.
- Тогда зачем ехать? - спросил отец.
- Да так просто, похожу по городу, посмотрю на него, на людей. Словом,
визит если не на могилу, так хотя бы на землю, в которой она похоронена. На
такой поминальный обряд некрещеные и неверующие имеют право?
- Какие поминальные обряды, Ксения, какие?..
- Что значит - какие? Хоть раз в жизни мать как следует помянуть надо
или нет? Какая она там ни была, а все-таки жизнью я не одному тебе, но и ей
обязана. Будем считать, заплачу долг.
- Да что ты в долгах понимаешь, глупая! - вдруг закричал он с истерикой
в голосе. - Стыдно отца терзать! Уйди, Ксения, с меня хватит, правда!
- Пап, ты что?..
- Уйди! А ее унеси из моего дома, слышишь? Я завтра всю квартиру
перерою, все твои тряпки, и если она здесь окажется, то я... я не знаю, что
будет!
Пожав плечами, я вышла из его комнаты, крепко стиснув в руке сумку. И
уже в коридоре меня пронзила мысль: а не додумается ли он до того, чтобы
ночью прокрасться в мою комнату и утащить акварель? Не отнести ли мне ее,
пока не поздно, куда-нибудь, где отец до нее не доберется, скажем, в камеру
хранения? Я посмотрела на часы: четверть десятого, но там работают
круглосуточно. Глупости, положу под подушку, и нормально, а завтра видно
будет. Куда в такой дождь переться, даже и на машине?
Опустившись на свой родной диванчик, я поняла, что мне совсем не
хочется сейчас ломать голову над отцовскими тайнами, строить какие-либо
предположения. Что ни говори, сцена получилась тяжелая, и я просто устала.
Нужно смыть косметику, полежать в ванне с капелькой-другой моего любимого
пихтового масла, а потом почитать полчасика какую-нибудь умственно
расслабляющую книжку - и спать. Но сначала...
Я вытащила из сумки портрет и посмотрела в белесые глаза.
- Бедная ты бедная, - сказала я ей. - Получилось прямо как в песне: