"Екатерина Ткачева. Я не помню (Повесть) " - читать интересную книгу автора

впрочем, ото всех детей; и такая волна... моя волна!
Я стала разглядывать дочку, которая моей никогда не была. Глаза у
Машки болотного цвета, не изумрудные. Конечно, от этой жизни помутнеют
какие хочешь. Девочка исподлобья взглянула на меня. А она могла бы быть
симпатичной! Чуть курносый носик, не слишком острый, скругленный подбородок,
черные ресницы, пепельные волосы. Но всю детскую миловидность смазывала ее
постоянная настороженность, напряженность и готовность к прыжку - вдруг кто
нападет? Если бы она умела расслабляться и улыбаться, то была бы куколкой, а
так вся эта ее миловидность уйдет в ранние озабоченные морщинки.
Дед повернулся, и его взгляд наконец споткнулся об меня.
- Ты еще кто?
- Я - мать вот этой Машки.
- Что? Вали отсюда.
Дед оторвался от кулинарных забот и попытался выдавить меня за дверь.
Однако я серьезно вошла в комнату и не думала отступать.
- Дед, как тебе девочку отдали, ты же старый пень? Вон, ты уже мхом
порастаешь. Ты же скоро помрешь!
- Ты вон уже померла. А это - Маринка, а не Машка. И у нее с тобой -
ничего общего. Так что вали отсюда.
Но я уже уселась на табурет, нога на ногу и чуть ли не пустила корни в
пол, как вековечный дуб.
- Теперь вы ей - мать? - развязно спросила я деда.
- Ну так не ты же.
- Объясните, зачем вы ее взяли? Забава на старости лет?
- Я не забавляюсь, я работаю. Я всю жизнь работаю. А ты - вали отсюда.
Я и не думала валить, потому что сразу поняла, как мне повезло и что
дед - добрый! В его косматых кустах бровей пряталась настоящая древняя
доброта. На нее у меня нюх. Чую. Он и Машке решил судьбу подправить:
переименовал в Марину, мадам величественную и самоуверенную. Хочет, чтобы
девочка была счастлива. А ей все равно легкой жизни не видать. Если уж я не
увидела, то от кого еще она сможет унаследовать счастье, откуда возьмутся в
ее крови эти радостные пузырьки лимонада?
Я попыталась сюсюкать со своей... ммм... дочкой, но она не отозвалась,
она явно боялась людей. Всех, наверное, кроме этого деда. Видимо, отторжение
ко всему миру у нее началось уже с роддомовских пеленок.
- Дед, а все-таки, как тебе Маруську отдали? Взятку ты дать не можешь,
хоть даже халупу свою продашь.
Я ведь знаю, как сложно усыновить кого-то. Потому-то все наши childrenы
и утекают за границу. В основном, в США. Америкосы богатые, чего им? У нас в
стране месторождение детей, только наши это полезное ископаемое почти не
добывают.
- Ее дочка моя удочерила. Сейчас, кстати, она придет. Тебе
достанется. - Серые, с крапинками дедовы глаза будто улыбались. Вот те на!
Да на его месте лично я бы такую мать спустила кувырком с лестницы. А он
улыбаться решился.
- Ой, дед, не смеши! Я ж детдомовская, я ее сама поколочу, - весело
отреагировала я на перспективу быть битой. Это даже было бы интересно.
Не успел дед ничего мне ответить - вот и она! Ой, гляньте! Блеклая, как
отцветший одуванчик. Талии не видно, ноги непонятной формы - не то верстовые
столбы, не то бетонные сваи. Да, такую и замуж не спихнешь. А сколько нам