"Игорь Ткаченко. Вторая петля" - читать интересную книгу автора

Джурсена Неистового, а конклав уже единодушно избрал нового Верховного
Хранителя. Конечно же, им оказался генерал Бандини.
На следующий день я предстал перед Священным Трибуналом. О мотивах
отравления никто и не заикнулся, считая этот вопрос ясным для обеих сторон.
Нужен был козел отпущения, и он свалился им на голову. Он говорит, что он из
будущих веков? Отступничество! Связь с Великим Искусителем установлена? А
как же, вот протоколы Священной Комиссии. К отравлению причастен? Еще бы,
вот показания секретаря, сам он, бедняга, присутствовать не может, утонул.
Вопросов больше нет - на костер, и чем скорее, тем лучше, народ требует
справедливого возмездия.
В записке, которую я не удосужился прочесть в комнате у Верховного
Хранителя, было только три слова: "Не трогай воду", - и эскиз платья. Рукав
реглан и воротник апаш.
Пламя быстро охватило поленницу, и клубы черного жирного дыма скрыли от
меня толпу и помост с ликующей сворой адептов.
Они-то радуются, что сгорает лишний свидетель, а я чего развеселился?
Это очень здорово, что сжечь меня решили вместе с капсулой, слов нет,
удачная мысль пришла кому-то в голову, уж не моему ли знакомцу? Сгореть я,
конечно, не сгорю, стенки могут выдержать и не такое, но будет тепло, даже
жарко. А что будет потом, когда у них кончатся дрова? Открыть капсулу они не
смогут, да и зачем ее открывать? Недельку поголодаю и сам вылезу? А потом?
Хорошо, если сразу убьют, а если опять застенок? Бандини показывал мне там
прелюбопытные места, например комнату дознаний с колесами, дыбой, шипами,
деревянными сапогами, щипцами, иглами, крючьями для вытягивания жил,
аккуратными ножичками для подрезания кожи...
И все это для меня. И дематериалкзатор куда-то делся во время свалки в
покоях Верховного. Не иначе, Матео спер.
Воздух в капсуле нагрелся градусов на десять, по спине потекли струйки
пота. Порыв ветра отнес дым в сторону помоста, и я злорадно хмыкнул: ну-ка,
почихайте!
Еще пять градусов. Пот тек уже не отдельными струйками, а сплошным
потоком, застилая глаза. Я зажмурился, а когда снова обрел способность
видеть, то чуть не заорал, нет, вру, заорал, да еще как! На табло датчика
расхода энергии будто нехотя перемигивались цифры!
Восемь... через несколько секунд - девять, десять. В аккумуляторах
появлялась энергия! Капсула оживала!
Костер почти догорел, было невыносимо жарко, но зато на табло - сорок
пять! Когда будет пятьдесят - можно стартовать.
К костру пробилась телега с дровами, и в мгновение ока ревнители веры
погребли капсулу под новой порцией дров.
Пятьдесят девять, шестьдесят. Можно стартовать, куда-нибудь да вынесет,
но чем больше я запасу энергии, тем ближе к дому окажусь. Сухой горячий
воздух обжигал горло, и я включил охлаждение. Рост чисел замедлился, зато
стало прохладнее.
Девяносто два, девяносто три, девяносто четыре.
Толпа на площади продолжала бесноваться, но уже более сдержанно. Что ж,
их можно понять. Такого количества дров хватит, чтобы изжарить стадо быков,
а стенки капсулы даже не закоптились. То ли будет, когда они поймут, что
сжечь меня вообще невозможно! А как там поживает мой старый знакомый? Старый
знакомый поживал, прямо скажем, неважно: тиара у него сбилась набок, похоже,