"Петр Ефимович Тодоровский. Вспоминай - не вспоминай " - читать интересную книгу автора

Все-таки мать. Но я влюблена в другого. - Она принимается за еду так, словно
ничего особенного не произошло.
- Я серьезно... - тихо говорит лейтенант.
- Я тоже, - не поднимая головы, говорит Яна.
И снова молчание.
- Как жить будете? Войне не видно конца, - лейтенант встает, берется за
ручку двери. - Мы еще вернемся к этому... - хотел сказать "вопросу", но
вовремя спохватился. - Подумайте. -Стоит в дверях.
Эйжбета прикрывает ладонью глаза, смотрит через растопыренные пальцы.
- Ты не спеши отказывать, - говорит мать. - Подумай.
- Я еще маленькая. Мне рано. Я есть хочу. Я устала.
- Володя любит тебя.
- Мама-аа! - взрывается дочь. - Я люб-лю дру-го-го че-ло-ве-ка. И
все!!!
В черном небе висят яркие шары-светильники. Их множество. Они освещают
всю территорию крекинг-завода: цеха, цистерны, наполненные нефтью, ячейки,
вырытые нами в полный рост, -место, где мы живем вторую неделю. Каждую ночь
немец прилетает, как по расписанию: ровно в двенадцать раздается гул
самолетов, этот звук приближается, приближается, потом "юнкер-
снижаются, и в небе вспыхивают сброшенные светильники. Светильники
разгораются все ярче и ярче, и тут же - раздирающий душу вой летящих бомб...
Вторую неделю мы "живем" на этом заводе, тушим зажигательные бомбы,
спасаем завод от пожаров... И все равно уже сгорели многие цистерны с
нефтью, вспыхнул один из цехов по перегонке нефти в бензин. Огромными
щипцами и просто в толстых рукавицах хватаем зажигалку и окунаем ее в бочку
с водой.
В эту ночь мы с Юрой Никитиным дежурим на крыше. Нарастающий свист
летящих бомб проникает в душу: хочется спрятаться, пролезть в какую-нибудь
щель, прикрыть голову руками. Но в том-то и дело - нам предписано стоять и
высматривать эти самые бомбочки. Их надо обнаружить и, не дав ей
разгореться, окунуть в воду.
Сегодня нам везет: пока зажигалки пролетают мимо нашей крыши.
А само зрелище страшной красоты: угольно-черные силуэты курсантиков
четко вырисовываются на фоне ярких вспышек. Они мечутся по крышам, как
заведенные роботы, шарахаются из стороны в сторону, снова схватываются,
бегут, спотыкаясь, по жестяным крышам, суетятся вокруг повсюду расставленных
бочек с водой...
Неожиданно к нам на крышу вбегает Сергей. Его ботинки скользят по
наклонной плоскости, еще мгновение, и он свалится вниз. Но нет! Он спешит,
под его ногами жесть тарахтит похлеще взорвавшейся бомбы. На нем нет лица.
Втроем приседаем у кирпичной трубы. Оглянувшись, Сергей так, чтобы
никто не слышал (при таком грохоте?! Смешно), шепчет:
- Только что взяли Доброва!
- Куда? - не понимаем мы.
- СМЕРШ! - и весь трясется.
Я начинаю догадываться, а Юрка -он ведь не в курсе.
- Это что означает?
- Приехали двое военных на "эмке", усадили комвзвода в машину и...
- А ты чего переживаешь? - спрашивает Никитин.
- Не трогай его, - говорю.