"Владимир Токмаков. Детдом для престарелых убийц " - читать интересную книгу автора

кожной ткани и везет ее в Штаты, где еще один придурок, Эйнштейн генной
инженерии, его приятель, уехавший во времена перестройки на Запад, с
радостью соглашается провести эксперимент по... клонированию!
- Не может быть... - юный эстет поражен так, что наконец-то роняет
альбом средневековой испанской живописи себе на ногу.
- Ну и, в общем, они воссоздают мой прекрасный и бессмертный образ.
Шарлотте, видимо, надоело сочинять, и она быстро закругляется. Затем
делает еще одну театральную паузу, достает тонкую дамскую сигарету. А я уже
тут как тут - подношу зажигалку.
- Как видишь, эксперимент удался, - Шарлотта торжествует. На меня -
ноль внимания, даже спасибо не сказала, сучка. И вдруг неожиданно для всех
(но только не для меня!) начинает остервенело реветь, зло выкрикивая:
- А обо мне он, сволочь, подумал? О том, как я буду здесь жить, в это
чужое сволочное время, в чужом городе, с чужим телом и душой?!
Она продолжает рыдать, ее новый друг-эстет в полной растерянности.
Семен делает ему знак, сначала покрутив у виска, а потом показав на
Шарлотту, мол, не обращай внимания: пьяная женщина - плетет что попало. И
уводит его в прихожую, где помогает найти обувь, шляпу и тросточку и
выпроваживает его на хер.
А я в это время увожу пьяную в дым Шарлотту в ванную, умываю ее, как
маленькую, говорю что-то успокаивающее.
- Ну хоть ты-то мне веришь?! Веришь, что я не сумасшедшая? - икая,
допытывается она. - Ты-то хоть веришь?
- Верю, детка, - шепчу я ей на ухо и целую сначала в мокрую щеку, потом
в шею, обнимаю за талию и крепко прижимаю ее маленькую, но всегда стоящую
торчком грудь к своей, груди.
- Верю. Два дня назад я был в психушке, куда поместили Макса. Мы с ним
очень мило побеседовали. Он сказал, что ты состоишь с ним в алхимическом
браке... И дьявол вам развода не давал.
Видимо, при рождении у вас обоих в голове случилась опечатка, так и
живете теперь с ошибкой в башке.
- ...Что, что мы сделали хорошего в этой жизни? - пытается выяснить у
зеркала в прихожей собравшийся за дополнительным спиртным астролог
Коля-Пол-Лица. - Что у нас за спиной?
- Крылья, - это слово он услышал совершенно внятно, хотя в зеркале
рядом с ним никто не отразился.
- Стоп-стакан, - грозит пальцем своему отражению Николс. - Пора уходить
в потенциал. Ничего не скажешь, оттопырились сегодня на славу.
...Всем известна другая история, другой, так сказать, сюжет
Шарлоттиного повествования. Вот он.
Безумный Макс, Макс Пигмалион, художник-неоклассик Максим Медведев
вытащил Шарлотту из глубокой жопы, из говна, в котором она плавала, как
конченый овощ. Макс вытащил ее, алкоголичку и наркоманку, брошенную семьей и
мужем подыхать в одной из бесплатных лечебниц Франции для таких вот
опустившихся созданий. Шарлотта с мужем убежали из России в Европу за
красивой и сытой жизнью, как только Горбачев заново прорубил туда окно (а
вот про дверь, гад, он не подумал).
Макс - единственный, кто ездил к ней в лечебницу, и именно там он
создал свои знаменитые, щемящие и откровенные портреты, принесшие ему
заслуженный успех и славу на Западе.