"Джон Толанд. Последние сто дней рейха " - читать интересную книгу автора

использованием максимальных сил и твердой решимостью", не дожидаясь, пока
Брэдли и Девере подойдут со своими силами к реке. Он добавил, что этот план
можно реализовать лишь только тогда, когда "ситуация на юге позволит мне без
неоправданного риска собрать необходимые силы".
Брук расстроился. Для него эта телеграмма была еще одной попыткой
угодить обеим сторонам, а в результате она вносила путаницу в уже и без того
запутанную ситуацию и еще больше убеждала его в том, что Эйзенхауэр всего
лишь "игрок на вторых ролях". В ту ночь он написал в своем дневнике: "И мы
снова были поставлены в тупик!".
Было бы интересно узнать точку зрения Маршалла о том, что происходило в
тот день, но тот не вел дневников. Фактически он довольно редко обсуждал
такие проблемы со своим штабом. Однажды он сказал генерал-майору Джону Э.
Хэллу, относительно молодому начальнику оперативного управления и близкому
другу начальника штаба, что никогда не будет писать книг, поскольку не может
заставить себя говорить откровенно о некоторых людях.
Маршалл был очень расстроен тем, что его не назначили Верховным
главнокомандующим силами союзников в Европе. Черчилль поддерживал его
кандидатуру, но Рузвельт, по совету Лейхи, Кинга и Арнольда, посчитал, что
Маршалл нужнее в Пентагоне. Маршалл, в свою очередь, порекомендовал
выдающегося летчика, бывшего начальника отдела по оперативным вопросам,
генерал-лейтенанта Фрэнка М. Эндрюса, но тот погиб в авиакатастрофе в
Исландии, и тогда Маршалл предложил второго кандидата, которым и стал Дуайт
Д. Эйзенхауэр, в то время малоизвестный бригадный генерал. По словам
некоторых, Эйзенхауэр часто отражал точку зрения Маршалла на военные
вопросы. Такие как Хэлл, однако, утверждали, что если у них и были более чем
теплые отношения, то Маршалл никогда не действовал авторитарно и любой
посвященный в их отношения мог это подтвердить. Эйзенхауэр и его генералы
действительно сами принимали решения, а Маршалл практически всегда утверждал
их. Даже в тех случаях, когда возникали разногласия, начальник штаба ставил
эти решения под сомнения, но не критиковал их.
Хотя на конференции на Мальте Маршалл внешне выглядел спокойным, в душе
он скрывал накапливающееся раздражение против британцев, не доверявших
Эйзенхауэру. Он опасался, что от них может последовать повторная просьба
назначить Эйзенхауэру заместителя, который будет командовать всеми наземными
операциями. Британцы утверждали, что такое назначение даст ему больше
времени для выполнения главной роли в качестве Верховного
главнокомандующего. Маршалл с самого начала выступал против этой идеи и еще
за несколько дней до этого сказал Эйзенхауэру: "Пока я начальник штаба, я
никогда не позволю им обременить тебя задачей быть командующим всеми
наземными силами".
Брук уже приготовился ко сну, когда Беделл Смит зашел к нему немного
поговорить. Через несколько минут разговора Брук спросил, достаточно ли
силен Эйзенхауэр, чтобы занимать пост Верховного главнокомандующего. Смит
понял, что они могут говорить откровенно, как мужчина с мужчиной. Это была
инициатива Брука, и теперь он открыто высказывал серьезные сомнения по
поводу Эйзенхауэра, потому что тот слишком много внимания уделял полевым
командующим. Смит заметил, что Эйзенхауэр возглавляет группу очень
самостоятельных офицеров и что на таких генералов, как Монтгомери, Паттон и
Брэдли, можно воздействовать только применяя дипломатию и жесткий подход.
На Брука это совсем не произвело впечатления, и он заметил, что