"Дж.Р.Р.Толкиен. О волшебной сказке (неоконч.)" - читать интересную книгу автора

концов должны привести нас назад к сочинителю или сказочнику.
Проникновение (заимствование в пространстве), будь то
артефакта или сказки, только относит проблему истока в
какое-либо другое место. В центре, из которого началось
предполагаемое проникновение, есть место, где однажды жил
сочинитель. То же и с наследованием (заимствованием во
времени): по тому пути мы только дойдем до
прародителя-сочинителя. В то же время, если мы верим, что
иногда случаются независимые друг от друга возникновения
подобных идей, тем или приемов, мы просто умножаем
прародителей-сочинителей, но от этого не улучшится наше
понимание их дара.
Филология была свергнута с главенствующего места, которое она
занимала при дворе Исследования. Без всякого сожаления можно
отказаться от взгляда Макса Мюллера на мифологию как на "недуг
языка". Мифология вовсе не является болезнью, хотя она,
подобно всему, что присуще человеку, может заболеть. С тем же
успехом можно сказать, что мышление есть недуг ума. Гораздо
ближе к правде могло бы быть утверждение, что языки, особенно
современные европейские языки, являются недугом мифологии. Но
все равно, Язык нельзя отбросить. Воплощенный ум - язык и
сказка - ровесники в нашем мире. Человеческий ум, одаренный
силами обощения и абстрагирования, видит не только зеленую
траву, отделяя ее от других вещей (и находя такой подход
верным), но видит и то, что она является зеленой так же
как и травой. Как сильно, как стимулирующе для
способности к этому разделению было изобретение
прилагательного, - ни заклятья, ни чары Фаерии не обладают
такой силой. И это неудивительно - можно сказать, что эти
чары - лишь другой взгляд на прилагательное - часть речи
мифической грамматики. Ум, мыслящий категориями тяжелого,
легкого,серого, желтого, неподвижного, быстрого, также
легко может вообразить волшебство, превращающее тяжелые
предметы в легкие и летучие, серый свинец в желтое золото,
неподвижную скалу в быструю воду. Если это может один, то это
сможет и другой; неизбежно это сделали оба. Когда мы можем
вычесть зелень из травы, синеву из неба и красное из крови, мы
уже обладаем магической силой - на одном, не очень высоком
уровне; тогда и желание владеть этой силой в мире, внешнем по
отношению к нашему разуму. Из этого не следует, что мы сумеем
одинаково хорошо использовать эту силу на любом уровне. Мы
можем наложить смертельную зелень на лицо человека и тем
вызвать ужас, мы можем заставить сиять необыкновенную и
страшную голубую луну, или мы можем сделать так, что на
деревьях распустятся серебряные листья и бараны будут носить
золотое руно, и зажечь горящий огонь во чреве холодного
дракона. Но такие "фантазии", как их зовут, рождают новую
форму, начинается Фаерия, человек становится со-творцом.
Особая сила Фаерии - это сила создания видений "фантазии"
непосредственно усилием воли. Но обязательно эти видения