"Дж.Р.Р.Толкиен. О волшебной сказке (неоконч.)" - читать интересную книгу автора

(самое смертоносное) скрытое подсмеивание, имеющее ввиду
другие образы для более взрослых. Я не обвиняю в таком
хихиканье Эндрю Ланга, но сам он наверняка улыбался и
наверняка часто имел ввиду других умных людей, обращаясь к ним
поверх голов своей детской аудитории - вплоть до полной
неудачи в "Хронике Пантуфлии".
Дасент энергично и справедливо ответил на ханжескую критику
его переводов из Скандинавских народных сказок. Еще он обратил
внимание в особенности на поразительную глупость запрета детям
читать последние две сказки из его собрания. Что человек может
заниматься волшебными сказками и при этом ничему не научиться
кажется почти невероятным. Но ни критика, возражения, ни
запрет не былт бы необходимы, если бы дети не рассматривались
безо всякой причины неизбежными читателями этой книги.
Я не отрицаю, что есть правда в словах Ланга (как бы
сентиментально они ни звучали): "Тот, кто хочет войти в
королевство Фаерии должен иметь сердце маленткого ребенка".
Обладать этим необходимо для любого благородного приключения в
королевствах и более и менее высоких, чем Фаерия. Но смирение
и невинность - имено это значит "сердце маленького ребенка" в
данном контексте - необязательно включают так же
некритическое любопытство и некритическую ранимость. Честертон
как-то заметил, что дети, в чьем обществе он как-то раз
смотрел "Синюю птицу" Метерлинка остались неудовлетворены,
"...потому что сказка не заканчивается Днем Справедливости, а
герой и героиня так и не узнали о верности Пса и вероломности
Кошки". "Дети невинны, - говорил он, - и любят
справедливость, тогда как большинство из нас испорчены и,
конечно, предпочитают милосердие".
Эндрю Ланг запутался в этом вопросе. Он старался оправдать
убийство Желтого Гнома Принцем Рикардор в одной из своих
волшебных сказок. "Я не люблю жестокости, - говорит он. -
...но это произошло в честном бою с мечом в руке , и гном, мир
его праху, погиб в боевых доспехах". Не совсем ясно, почему
"честный бой" менее жесток, чем "честное правосудие", или
почему проткнуть гнома мечом справедливее, чем казнить
жестких королей и злых мачех - от чего Ланг отказывается: он
посылает преступников на отдых с достаточным пенсионом (чем он
хвалится). Этакое милосердие, не испорченное правосудием. На
самом деле его защита адресована не детям, а их родителям и
наставникам, которым Ланг рекомендует свои сказки "Принц
Пригио" и "Принц Рикардо" как весьма подходящие для
воспитания. <$FПредисловие к "Сиреневой книге сказок".> Именно
родители и наставники определили волшебные сказки как
Ювенилию, литературу для юношества. Вот вам небольшой пример
фальсификации значения и результатов.
Если мы употребляем слово ребенок в хорошем смысле
(слово это, конечно, имеет и плохой смысл), мы не должны
допускать, чтобы это повергло нас в сентиментальное
употребление слов взрослый или повзрослевший в