"Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений, том 35" - читать интересную книгу автора

- Удивительная смелость у этого человека. Замечательный человек.
- Как же, в сорок девятом году он среди бела дня ворвался в
Темир-Хан-Шуру и разграбил лавки.
Сидевший на конце стола армянин, бывший в то время в Темир-Хан-Шуре,
рассказал про подробности этого подвига Хаджи-Мурата.
Вообще весь обед прошел в рассказах о Хаджи-Мурате. Все наперерыв
хвалили его храбрость, ум, великодушие. Кто-то рассказал про то, как он
велел убить двадцать шесть пленных; но и на это было обычное возражение:
- Что делать! A la guerre comme a la guerre (2).
- Это большой человек.
- Если бы он родился в Европе, это, может быть, был бы новый
Наполеон, - сказал глупый грузинский князь, имеющий дар лести.

(1) [Какой ужас!]
(2) [На войне как на войне.]


Он знал, что всякое упоминание о Наполеоне, за победу над которым
Воронцов носил белый крест на шее, было приятно князю.
- Ну, хоть не Наполеон, но лихой кавалерийский генерал - да, - сказал
Воронцов.
- Если не Наполеон, то Мюрат.
- И имя его - Хаджи-Мурат.
- Хаджи-Мурат вышел, теперь конец и Шамилю, - сказал кто-то.
- Они чувствуют, что им теперь (это теперь значило: при Воронцове) не
выдержать, - сказал другой.
- Tout cela est grace a vous (1), - сказала Манана Орбельяни.
Князь Воронцов старался умерить волны лести, которые начинали уже
заливать его. Но ему было приятно, и он повел от стола свою даму в гостиную
в самом хорошем расположении духа.
После обеда, когда в гостиной обносили кофе, князь особенно ласков был
со всеми и, подойдя к генералу с рыжими щетинистыми усами, старался показать
ему, что он не заметил его неловкости.
Обойдя всех гостей, князь сел за карты. Он играл только в старинную
игру - ломбер. Партнерами князя были: грузинский князь, потом армянский
генерал, выучившийся у камердинера князя играть в ломбер, и четвертый, -
знаменитый по своей власти, - доктор Андреевский.
Поставив подле себя золотую табакерку с портретом Александра I,
Воронцов разодрал атласные карты и хотел разостлать их, когда вошел
камердинер, итальянец Джовани, с письмом на серебряном подносе.
- Еще курьер, ваше сиятельство.
Воронцов положил карты и, извинившись, распечатал и стал читать.
Письмо было от сына. Он описывал выход Хаджи-Мурата и столкновение с
Меллер-Закомельским.
Княгиня подошла и спросила, что пишет сын.
- Все о том же. Il a eu quelques desagrements avec le commandant de la
place. Simon a eu tort (2). But all is well what ends well (3), - сказал он,
передавая жене письмо, и, обращаясь к почтительно дожидавшимся партнерам,
попросил брать карты.