"Николай Владимирович Томан. Преступления магистра Травицкого (Приключенческая повесть) " - читать интересную книгу автора

разумом? Задумывался ты когда-нибудь над этим?
Да, Андрей задумывался, конечно, и не только над этим. Он думал и над
тем, почему отец его согласился быть ректором духовной семинарии чуть ли не
на другом конце страны, отказавшись от такого же предложения местной
епархии. Не боязнь ли поддаться сомнениям своего отца Дионисия побудила его
к этому? И как быть теперь ему, Андрею: оставаться тут в семинарии или
принять священнический сан и уехать к отцу?
Мысль эта кажется ему соблазнительной по многим причинам. Главным же
образом потому, что хочется утешать слабых, нуждающихся в слове божьем, а не
вдалбливать в головы семинаристам основы богословия. Но как же оставить тут
деда одного? Он, правда, еще очень крепок и держится с духовенством вполне
достойно, но ведь может же сорваться и наговорить бог знает что...
Нет, он не оставит его одного! К тому же для посвящения в сан ему
необходимо жениться, а жениться он хотел бы только на одной девушке,
которая, если бы даже и любила его, ни за что не пойдет за священника...
Все эти мысли торопливо и беспорядочно проносятся в его мозгу, пока он
стоит на улице, глядя вслед уходящим гостям деда. А когда заходит в дом,
застает Дионисия в крайней задумчивости. Он вроде и не замечает прихода
внука. Подперев голову руками и вперив взгляд в какие-то исписанные цифрами
и формулами листки, неподвижно сидит он за своим огромным дубовым столом.
Лишь спустя несколько минут спрашивает Андрея, будто очнувшись от дремоты:
- Ты встретил их?
Он не поясняет, кого именно, но Андрей и так догадывается.
- Встретил. Кто это был с Травицким?
- Автор наделавшей много шума статьи в "Журнале Московской патриархии"
Куравлев.
- Который предлагал доказать существование всевышнего с помощью
математики? Он что, ученый какой-то?
- Чуть ли не доктор наук, а на меня произвел впечатление сумасшедшего.
Говорил так быстро, что я почти ничего не понял. И писал. Всю бумагу,
которая была у меня на столе, исписал вот этими цифрами и формулами... Может
быть, и в самом деле какой-нибудь гениальный физик? Говорят, что они все
немного сумасшедшие.
- А магистр Травицкий как себя держал?
- Он у нас, как ты и сам знаешь, одержим идеей модернизации Библии, но,
в общем, говорил довольно правильные вещи. Что не в том суть, какой бог
существует - христианский или мусульманский, - а в том, чтобы средствами
современной науки доказать его существование. Но как он говорил? Он говорил,
как средневековый фанатик, с той только разницей, что не призывал к
крестовому походу против атеистов, а требовал... Да, именно требовал, чтобы
церковь... "Хорошо бы, говорит, чтобы все церкви мира объединили свои
средства на постановку любого эксперимента, доказывающего существование
всевышнего. Ибо, говорит, в наш практический век никто уже не верит никаким
проповедям и священным книгам".
- Выходит, что они с Куравлевым единомышленники?
- И не только они. Похоже, что и из высшего духовенства кое-кто
поддержал бы идею задуманного ими эксперимента.
- А зачем? В свое время в "Журнале Московской патриархии" было ведь
сказано: "Бог есть неведомая, недоступная, непостижимая, неизреченная
тайна... Всякая попытка изложить эту тайну в обычных человеческих понятиях,