"Вик Тори. Аномалия " - читать интересную книгу автора

пробурчал он и, не прощаясь, вышел.
На столике лежал розовый конверт. Точно такой же, как и все те, что
регулярно приходили на наш адрес уже несколько лет подряд. Не нужно быть
провидцем, чтобы догадаться, что там. Текст я выучила наизусть. За все годы
в нем менялась только дата и время: "Уважаемые Анна-Амалия Лемешева и Глеб
Александрович Белов! Приглашаем Вас на собрание Комиссии по евгенике,
которое состоится..." такого-то числа, по такому-то адресу, "если по
какой-то причине вы не сможете присутствовать в зале, просим сообщить об
этом заранее".
Помню, с каким нетерпением и трепетом мы ждали эти конверты! Для нас
это был настоящий праздник. Я купила красивый бархатный альбом ручной
работы, куда вклеивала эти приглашения и каждый раз верила, что именно этот,
последний конверт, станет первой страничкой, за которой потом появятся
фотографии нашего малыша.
Мы прилежно соблюдали специальные диеты для будущих родителей, ходили
на консультации и ждали, ждали, ждали... Но время шло, ничего не менялось.
На торжественных собраниях Комиссии по евгенике счастливый случай обходил
нас стороной. Выбор падал на кого угодно, но не на нас. Глеб расстраивался,
доказывал мне, что произошла ошибка или подтасовка результатов, но это
ничего не меняло. Мы продолжали надеяться и исправно ходить на собрания,
потому что боялись, что однажды возьмут и не пришлют этот розовый билетик в
новую жизнь. В жизнь, которая будет хоть чем-то отличаться от предыдущих
шестнадцати лет.
В последний год или, может быть, два наш азарт поутих. Уже с меньшим
энтузиазмом мы посещали эти помпезные мероприятия, и, признаюсь, немного
радовались, если находилась уважительная причина, чтобы пропустить очередное
собрание. Но даже тогда обязательно следили за происходящим в прямом эфире.
И вот очередное собрание. Все здоровы, никто не умер - значит, надо
идти. Ссора супругов, увы, не считается уважительной причиной. По крайней
мере, для таких событий.
Мои мысли прервал шум на лестнице. Сначала я не могла понять, в чем
дело, ведь Глеб уже ушел на работу. Но тут вспоминала, что мама сегодня
ночевала не у себя. Как стыдно! Я даже не зашла поинтересоваться, как она
там.
Осторожно держась за перила, мама потихоньку спускалась по лестнице. Я
быстренько поднялась к ней и взяла под руку.
- Почему не позвала?
- Ты что! Я не то, что кричать, шептать боюсь.
- А лифт на что?
- Не умею я пользоваться вашими штучками. Мне так привычней, -
отмахнулась мама.
Меня всегда поражало, с каким упрямством она не желала осваивать
современную технику. Даже если нужно запомнить назначение одной-единственной
кнопки, она все равно потратит массу сил и времени, но сделает все так, как
ей кажется проще и понятней. Иногда это упрямство меня раздражало и злило. Я
пыталась убедить ее в том, насколько удобней, например, пользоваться
аудиокнигами, а не слепить глаза над бумажными томами. Я сто раз убеждала ее
надеть согревающий костюм, а не кутаться в гору тряпок. А уж говорить о
чем-то более сложном даже не приходилось. Нет, и все. Так удобней, и точка.
Иногда мне казалось, что мама таким образом цепляется за остатки