"А.Торосов. Следующий день (Журнал "Искатель", N 1)" - читать интересную книгу автора

- Но об этом потом, - сказал Олег, - ты все абсолютно узнаешь, но чуть
погодя, сейчас же слушай главное: ту умер, прошло много лет, и тебя
воскресили.
А вот этому я точно не поверил:
- На кой я ему, интересно, сдался, чтобы меня воскрешать? В музей
монстров оно меня поместить хочет, что ли?
- Кто хочет? - не понял на сей раз Олег.
- Человечество.
- Это я сейчас объясню... Ты бы смог обойтись без пальцев? Вернее, без
одного пальца?
- Ну, смог бы...
- А вот пианист нет. Да и ты с удовольствием бы вырастил отрезанный
палец, если бы это было возможно, так?
- Так...
- И если бы у тебя отрезали палец, тебе ведь было бы больно?
- Разумеется!
- Ну так вот, грубо говоря, все мы, все люди - пальцы человечества.
Когда мы умираем, когда нас отрезают, ему больно... И так же, как и
пианист, оно не может обойтись без любого из нас... И как только у него
появилась возможность, оно стало отращивать потерянные пальцы. Вот и все,
и никакого бессмертия души. Мне ведь не хуже тебя известен мой... твой
догмат об абсурдности такого бессмертия!
Да, есть у меня такой догмат. Я считаю, что только безмерное тщеславие
человека могло заставить его поверить, будто бог или там природа, не важно
кто, настолько заинтересованы в его душе, что позаботятся о ее бессмертии.
Будто у бога или у природы нет никаких других занятии, как только
пестовать бессмертную душу. Да им, богу и природе, с высокой колокольни
наплевать на то, смертна наша душа или бессмертна и есть ли она вообще. Но
то богу и природе, потому, как бога нет, а природа бездушна. Человечество
- другое дело. Человечеству далеко не наплевать, смертна или бессмертна
душа человека, и, как только оно смогло, оно сделало... Разумеется, так.
Теперь я верил.
И тому, что этот человек передо мной я, я верил тоже. Это я, или мой
двойник, или еще что-то, черт его знает что, но именно что-то в этом
роде...
- Дошло? - спросил Олег.
Еще как дошло.
- Конечно, тебе легко, - продолжал он, - мне тоже было ничего - меня
встречал Наш Первый... Вот каково ему пришлось, представить себе возможно,
но трудновато...
- Наш Первый - это тоже я? Мы?
- Да.
- Сколько же нас здесь? И откуда нас взялось так много?
- Нас здесь трое, и это вовсе немного... Кое-кого тут насчитываются
десятки. Скажем, Моцартов.
Это было пока непонятно, но я и не настаивал - разберусь. Пока, пока
оставалась одна маленькая формальность. Последняя дань недоверия. Вернее,
и не недоверия даже - _чувства_ недоверия у меня не было, а было
сознательное стремление удостовериться окончательно - для всякого
родившегося в наш рациональный XX век такое поведение было и естественным