"Джефри Триз. Холмы Варны (детск.)" - читать интересную книгу автора

Солнца? Но ведь это уже несколько лет назад сказал Коперник.
- А что это еще за Коперник? - спросил третий из его врагов с такой
наглой усмешкой, что Алан невольно сжал кулаки. Но их было трое, да и
университетское начальство весьма не одобряло драки в городских харчевнях.
- Коперник - самый прославленный астроном Европы...
- Самый заклятый лжец и еретик, - перебил его толстяк. - Ведь каждый
верный сын церкви знает, что Земля плоская, иначе мы все с нее попадали бы.
И солнце ходит вокруг Земли. А то почему бы оно вставало на востоке и
садилось на западе?
Его тупое самодовольство вывело Алана из себя: он не выносил невежества
и не умел терпеливо выслушивать глупости. Уже не думая о последствиях, он
вскочил, оттолкнув табурет.
- Дражайшие друзья мои... - начал он с мягкой насмешкой.
- Мы тебе не друзья, - прошипел обладатель лисьей физиономии.
- Но, во всяком случае, вы уже не дети. Мы все здесь взрослые люди,
которым уже исполнилось шестнадцать, если не семнадцать лет.
- Ну и что?
- И мы живем в тысяча пятьсот девятом году, а не в тысяча четыреста
девятом. И, несмотря на молодость, мы уже были свидетелями тому, как многие
умные люди изменили свое представление о Вселенной. Путешествия Колумба,
Васко да Гамы и...
- Ты что, хочешь сказать, что мы дураки? - брызгая слюной, закричал
толстяк и схватился за шпагу. - Ах ты... ты... святотатец, йоркширский
мужлан!
- Мне незачем об этом говорить, - отрезал Алан. - Достаточно ваших
собственных слов.
В желтом свете блеснули узкие стальные лезвия. Все посетители харчевни
вскочили, а самые любопытные с опаской подошли поближе. Алан занес над
головой тяжелый табурет.
- Вспомните, милостивые государи, что в университете запрещено
обнажать шпаги, - процедил он сквозь зубы.
- Трус!
- О нет. Первому дураку из колледжа Святого Петра, который попробует
напасть на меня, я вышибу мозги этим табуретом - если найдется, что
вышибать, в чем я, впрочем, сомневаюсь.
Едва он умолк, толстяк из Нориджа с пьяным воплем ринулся вперед. Алан
отскочил и так ударил его по руке, сжимавшей шпагу, что толстяк покатился по
камышу, устилавшему пол. К тому времени, когда он с трудом поднялся, Алан
уже успел подобрать его шпагу и встал в позицию против остальных двух, держа
табурет в левой руке, как щит.
- Всемилостивейшие господа! - кричал трактирщик, кидаясь между ними с
распростертыми руками.
Но кто-то из студентов колледжа Святого Петра оттолкнул его, и шпаги с
лязгом скрестились. Толстяк выхватил шпагу у своего щуплого приятеля и с
мстительным ревом подскочил к Алану.
Но нападение двух врагов не смутило молодого йоркширца. Его
зеленовато-синие глаза по-прежнему насмешливо блестели, а волосы цвета
спелой пшеницы даже не растрепались. Невысокий и худой, он казался хрупким,
но это впечатление было обманчивым. Его руки обладали крепостью стали, в чем
не замедлили убедиться его противники. Опасен ему был только студент из