"Иван Моисеевич Третьяк. Храбрые сердца однополчан " - читать интересную книгу автора

Болдуин с переводчиком заговорили с солдатом тихо, со стороны даже не
расслышать, а он отвечал им в полный голос:
- Огнеметы наши, уральские! Своими руками их недавно делал.
Переводчик снисходительно рассмеялся и, тыкая пальцем в огнемет,
спросил:
- Это есть оружие самодельное?
- Да не самодельное! Чего мелешь-то? - возмущенно возразил Чугунов. - Я
говорю: своими руками делал их на заводе. А заводище у нас... поди, и у вас
такого нету! Я всего месяц как с Урала. Работал слесарем-сборщиком на
заводе, нынче вот служу-воюю в тутошней энской части. Ясно?
Солдат говорил запальчиво, сверля иностранцев колючим взглядом.
- Да-да, ясно! Мы очень хорошо вас понимаем... - поспешил заверить
переводчик.
Когда они отошли на несколько шагов, Чугунов проговорил сквозь зубы:
- Хрен вы нас понимаете!
В том же духе высказались и другие солдаты.
Пока иностранцы топтались неподалеку, на позиции противотанковых пушек,
я имел возможность послушать дальнейший солдатский разговор.
Чугунов по-прежнему оставался в центре внимания. Солдаты, особенно
которые постарше, интересовались, что там да как нынче на Урале.
- А ты, Николай Семенович, как до сего времени в тылу задержался? -
спросил один из солдат. - Или бронь имел?
- Имел, - вскользь бросил Чугунов. Затем пояснил: - У нас на заводе
многие ее имели, которые по шестому разряду работали.
- Ну а потом что же?
- Что да что...
- Объясни людям толком: почему бронь сняли, ежели у тебя шестой разряд?
Как очутился в "тутошней энской части"?
Последние слова, перенятые у самого Чугунова, вызвали смех.
Когда опять посерьезнели лица, Чугунов стал рассказывать:
- Работали мы, значит, и с завода нас никуда не выпускали. Бронь. Ну а
нам так думалось: все мужики на фронте воюют, почему мы должны отсиживаться
в тылу? Лично я выучил свою женку слесарить. Присвоили ей разряд (не шестой,
конечно, пониже), и встала она в сборочном цеху на мое место. Так мы дома и
договорились: она, Аня, становится вместо меня - я прошусь на фронт. Ребят у
нас двое, оба в детсадике при заводе. По моему примеру и другие наши рабочие
обучили жен разным специальностям. После чего пошли мы, человек двадцать,
прямо к директору. Отпускай, говорим, на фронт, замену на рабочих местах мы
себе подготовили. Он - ни в какую, а мы - на своем! Полдня мы с ним
ругались, а потом еще в завкоме, и вышло по-нашему.
Чугунов достал кисет, собираясь свернуть цигарку. Его угостили
папиросой. Он быстро закурил и продолжал свой рассказ, видя, что он
интересует многих: вокруг собралась уже порядочная толпа армейского люда.
- Прослышали о нашем деле на других заводах, пошли по такому же пути:
мужики обучали и ставили жен к станкам, а их самих, мужиков, отпускали на
фронт. С детишками трудно было: куда их всех девать - никаких садов и яслей
не хватит. Тогда додумались собирать малышей нескольких семей в один дом - в
такой, где хозяйка-старуха на производстве уже не работает, да и дед - дома.
И картина такая, значит, получается: в одних квартирах совсем пусто, потому
как мужик на фронте, а жена сутками на заводе, в других же - шум и гам, ведь