"Иван Моисеевич Третьяк. Храбрые сердца однополчан " - читать интересную книгу автора

по десятку-полтора детишек собиралось. У нас на заводе большой рабочий
поселок, так он сделался похожим на единый лагерь. Не то что до войны,
бывало, каждая семья сама по себе, а все семейства, весь поселок одним
порядком. Вот как у нас тут в полку - все по команде да по приказу, - так и
там. Тут вон артиллерийская канонада гремит не переставая, а там, как сейчас
вижу и слышу: завод наш железом лязгает, огнем пышет - день и ночь, день и
ночь...
Во время войны мне не привелось бывать в тылу (все время на фронте), но
рассказ Николая Чугунова вызвал в воображении живую картину того, как и на
Урале, и в Сибири, и в Средней Азии, и в других краях необъятной земли тыл
страны живет и трудится единым лагерем. Живет в лишениях и нехватках,
трудится без устали.
Могли ли уяснить себе все это иностранцы, побывав на одном из участков
фронта?
Болдуин впоследствии написал несколько статей в своих газетах,
рассказав довольно объективно о встречах и беседах на фронте.
Наверное, иностранные журналисты увезли с собой твердое убеждение, что
русские воюют стойко и храбро, хорошо знают противника, готовятся к
решительным наступательным боям. Да что из того? Когда солдаты говорили
разочарованно: "Мы думали, они приехали открывать второй фронт...", мне было
трудно вразумительно ответить на этот "наболевший вопрос". Как подчиненным,
так и самому себе.
Зимой 1942/43 года, закованной лютыми морозами и пронизанной свирепыми
ветрами, наших людей согревали добрые вести о славной победе советских войск
в Сталинградской битве. Когда сражение развивалось, охватывая огромные
расстояния и контингенты войск, в землянки и блиндажи связистов набивалось
народу битком. У связистов кроме штатных радиосредств были еще и свои -
довольно мощные приемники, собранные из узлов и деталей трофейной техники.
Во время ожидаемых и желанных всеми передач "В последний час" самодельные
приемники гремели голосами московских дикторов так звучно, что, наверное,
противнику было слышно. Радисты посмеивались: пусть, дескать, фрицы тоже
слушают, как бьют их армию под Сталинградом!
Сводки Совинформбюро и передачи "В последний час" тут же, у
радиоприемников, конспективно записывались, и потом агитаторы, как глашатаи
добрых вестей, несли их в окопы, на огневые позиции переднего края. Радостно
звучали повсюду голоса агитаторов:
- За шесть недель Красная Армия уничтожила одиннадцать и разгромила
шестнадцать вражеских дивизий!
- Освобождены тысяча шестьсот населенных пунктов!
- Завершена ликвидация окруженной группировки! В плен взяты сто тысяч
немцев, среди них двадцать четыре генерала во главе с фельдмаршалом
Паулюсом!!!
Тогда начавшийся 1943 год еще не получил своего названия "год коренного
перелома", оно, как известно, утвердилось за ним после издания приказа
И.В.Сталина, подводившего итоги наступательной операции в междуречье Волги и
Дона. Но люди понимали, что под Сталинградом произошли великие, поворотные
события. И хотя сражения все еще бушевали в глубине нашей страны, люди с
уверенностью говорили, что отныне война пойдет на запад.
К нам в полк прибыли двое сталинградцев - майор и капитан. Оба недолго
лечились в госпитале после ранений, а потом получили назначение сюда. Сразу