"Иван Моисеевич Третьяк. Храбрые сердца однополчан " - читать интересную книгу автора

поисковые группы перед наступлением не смогли их обнаружить.
Наверное, и воздушным разведчикам, и в особенности пехотным нельзя
простить ту промашку. При самой искусной маскировке можно было как-то
уловить, чем пахнут копны - ржаным колосом или соляркой, убедиться хоть
мимоходом, протыкаются ли насквозь копны, не скрежещет ли штык по стальной
броне. Офицерам штаба, некоторым специалистам разведслужбы тоже стоило
бросить упрек: как можно было не насторожиться, видя квадраты свежего
покоса, аккуратные копны на поле, куда сейчас не ступает нога хлебороба, где
одна за другой следуют яростные атаки?
Передовые наши подразделения ворвались в деревню Вава, потеряв много
сил и положив немало бойцов, но закрепиться там не удалось. Вражеские танки,
сбросив маскировку, выдвинулись и открыли по нашим боевым порядкам сильный
пушечный и пулеметный огонь. Вновь разгорелся бой. Немцы ударили по флангу
наступавших. Взятую Ваву нам пришлось тут же и оставить.
Эхо того боя пусть донесет до воинов младшего поколения суровое
назидание: вот что значит в разведке недосмотреть! Вот что значит при
анализе обстановки недодумать!
В трудном положении оказался тогда, в частности, наш батальон - он
наступал первым и отходил последним. Поддержанные огнем своих танков,
гитлеровцы вели контратаку с прорывами в глубину, с охватом флангов. Группы
вражеских автоматчиков вклинились между боевыми порядками наших рот и
командным пунктом батальона.
В малонадежном, оборудованном наскоро в ходе боя укрытии оставалась нас
горстка: несколько офицеров штаба батальона, командир приданного
артдивизиона майор Владимир Шувалов с двумя разведчиками, командир роты
старший лейтенант Иван Воронков и полувзвод связи. Этими силами заняли мы
круговую оборону там, где находились, - на пологой высотке. С одной стороны
перед нашим бугорком чернела лысина выжженного поля, с другой примыкала
полоса некошеной ржи.
Гитлеровцам ничего не стоило накрыть артогнем, разворотить танками тот
бугорок, ощетинившийся стволами легкого стрелкового оружия. Но они почему-то
воздержались от мощных ударов, повели атаку небольшим пехотным
подразделением. Цепь фашистских автоматчиков, нечасто постреливая, вогнутой
дугой приближалась к нам со стороны, где колосилась рожь.
- Сообразили, гады, что тут КП. Хотят взять живыми, - глухо сказал
Шувалов.
Он повернул к себе пистолет, который держал в руках, этак внимательно
посмотрел в самый зрачок дула.
Я почувствовал на себе пристальные взгляды офицеров, солдат. Они ждали
решающего, может быть, обнадеживающего слова от гвардии майора Третьяка,
который был здесь старшим. В такую минуту нужны откровенные и честные слова.
Я сказал:
- Живыми врагу не сдадимся. Но и погибать не будем торопиться - нам
должны помочь.
Без дальнейших на то указаний каждый оставил по паре патронов - для
себя. Еще раньше сделали то же мы с Володей Шуваловым.
Решение было принято. А как не хотелось умирать, друзья мои, в двадцать
лет! Каким изумительно красивым виделся мир сквозь амбразуру блиндажа:
голубое небо с грядой белых перистых облаков вдали, гонимая ветром золотая
волна по хлебному полю... Редкая автоматная стрельба на том же поле - вроде