"Иван Моисеевич Третьяк. Храбрые сердца однополчан " - читать интересную книгу автора

- Тут иной закон сработал - боевая взаимовыручка, - ответил мой друг.
Когда мы шли по полю между двух зон артиллерийского огня, двигались в
дыму, сквозь пламя пожаров, ни один осколок не зацепил никого из нас. Трудно
оцепить, с каким мастерством и чувством ответственности за жизнь товарищей
действовали многие артиллеристы, принявшие участие в массированном огневом
налете. Им было сказано кратко: "Наша пехота вызывает огонь на себя". И эта
фраза вдохновила батарейцев, они сделали все, чтобы спасти боевых друзей.
О фронтовой дружбе и боевой взаимовыручке рассказано и написано много,
но тему эту никогда не исчерпать.
Чувства и узы боевого братства фронтовиков трудно измерить. О них не
принято было много говорить. Они проявлялись одинаково сильно и ярко как в
небольшом боевом эпизоде местного характера, так и в крупном сражении,
получившем широкую известность.
Газеты писали тогда о тяжелых, ожесточенных боях на орловско-курском
направлении. Прослушав очередную сводку Совинформбюро, мы с замполитом
батальона склонялись над обыкновенной ученической картой, подобранной
солдатами в какой-то полуразрушенной сельской школе, и старались представить
себе очертания, динамику Курской дуги. Она у всех была на устах, эта Курская
дуга, где шло решающее единоборство за стратегическую инициативу.
А вскоре дошли с юга вести о танковом побоище под Прохоровкой. На нашей
школьной карте мы ее не нашли - не нанесена была. Обыкновенное, видать,
село, каких много, а какую славу получило! Даже нам, видавшим виды
фронтовикам, было трудно представить то страшное побоище под Прохоровкой, в
котором участвовало с обеих сторон больше тысячи танков!
Будучи под сильным впечатлением услышанного и прочитанного о
Прохоровской битве, мы с несколькими офицерами батальона пошли к танкистам.
По соседству как раз тогда располагалась танковая бригада полковника
Я.Кочергина. Танкисты стояли в полной готовности к действиям; по сигналу их
грозные машины должны были пройти через боевые порядки пехоты и, вырвавшись
вперед, ударить по врагу мощью своих пушек и брони.
Мы, пехотинцы, подходили к экипажам, располагавшимся у боевых машин, и
всякий раз начинали знакомство вырывавшимися из глубины души искренними
словами:
- Слава танкистам!
Нам казалось, что таким образом мы приветствуем всех представителей
героической военной профессии. Пехота вообще уважает танкистов. Вслед за
танком, прикрываясь его броней, с наслаждением вдыхая чадящий дымок
двигателей, идешь в атаку; на спине танка проскакиваешь через все преграды и
сквозь огонь, врываясь в какой-нибудь населенный пункт; кличешь танки на
помощь, когда враг идет на тебя тучей, и мощные машины разъяренно бросаются
вперед...
Танкисты, со своей стороны, рады видеть пехоту. И вот уже сидим мы с
ними около машин и на броне, угощаем друг друга глотком из фляги, щепоткой
из кисета, толкуем о фронтовых делах. У танкистов, глядим, как и у нас, тоже
большинство командиров молодые, а есть и совсем юные.
Молодость, эта милая спутница многих фронтовых командиров, помогала в
боевых делах очень здорово. Двадцатилетним офицерам, командовавшим
батальонами, дивизионами и полками, смелости и удали было не занимать. Но,
что греха таить, иногда дерзость молодости переступала черту благоразумия.
Что-то в этом роде допустили мы однажды с Владимиром Шуваловым, вместе