"Иван Моисеевич Третьяк. Храбрые сердца однополчан " - читать интересную книгу автора

обмундировании занял место в строю батальона. Малый ростом, он становился на
левом фланге, но делами своими вошел в боевое ядро. И солдаты, чуткие к
детям и почитающие доблесть, называли его не то в шутку, не то всерьез
Виктором Ивановичем. Я тоже перенял от них это обращение.
Конечно, мы все оберегали его, но он рвался в бой, ему это было
необходимо. И чтобы не лез он под пули, иногда приходилось утешать его
заданиями, где риск для него был минимальным.
Даю ему однажды задание:
- Вон там, Виктор Иванович, стоит фашистское противотанковое ружье.
Сейчас немцам как раз обед принесли - чувствуешь запах горохового супа?
Он потянул носом:
- Угу...
- Вот тебе граната. Подползи незаметно и брось им на третье. Ну,
давай!..
Обычно во время обеда немцы прекращали боевые действия, сейчас
подползти к ним для Вити ничего не стоило. Но я тут же неприметно подмигнул
сержанту Д.Царевскому, которому заранее поручил охранять мальчика и
выручить, если что... Царевский вымахнул из окопа, распластался на земле,
зорко наблюдая за нашим воспитанником. А Витя кошкой подкрался к немцам
около противотанкового ружья, ловко метнул гранату. Взрыв пришелся как раз
посредине их гнезда.
Впоследствии Витя Киселев сделался отличным разведчиком. Он выполнял
задания, с которыми не всегда могли справиться взрослые: переодеваясь
пастушонком, рядясь беспризорником, добывал ценнейшие сведения. Глаза его
загорались угольками, когда я говорил ему: "Хвалю за храбрость. Подрастешь -
боевым офицером станешь".
Не зная того, я предсказал ему судьбу. Но судьба не просто осчастливила
сына гвардейского батальона. Витя сам ей шел навстречу, совершая наравне со
взрослыми боевые дела.
В очередной разведке одетый под нищего мальчишка попался в лапы
гитлеровцев. Он сидел в крайней хате села Шиловка и пил молоко, которым
угостила его хозяйка, добрая женщина. Внезапно лязгнула щеколда, дверь
распахнулась, и на пороге встали два солдата немецкого патруля.
Витю отвели в штаб. Допрашивал его тучный мрачный офицер. Не слыша
ничего в ответ, хлестал мальчишку кожаными перчатками по щекам, бил чем
попадя.
- Пионер? Антворте! Отвечай!
Виктор молчал.
- Из какой деревни? Кто тебя послал? Антворте!
Виктор не проронил ни слова. Он решил умереть, но не выдать военную
тайну. Уж не назовешь его Витей, этого мужественного юного воина, а именно
Виктором.
Он был на краю гибели, черный глаз пистолетного дула уже смотрел ему в
лицо, когда на выручку подоспели наши разведчики.
И тот самый фашист вскоре сидел у меня в блиндаже. Он-то послушно, с
торопливой угодливостью отвечал на все наши вопросы. Раскрыл все, что только
знал: численность, расположение своей части, имена командиров, содержание
приказа на оборону. Когда его больше не о чем было спрашивать, он заявил,
указывая на Виктора:
- Отцов таких детей победить невозможно.