"Уильям Тревор. Мистер МакНамара" - читать интересную книгу автора

решила, чем заняться. Фланнагана замучил ревматизм, и ему все труднее
справляться в саду.
Бриджит уговорила их переложить камин в столовой. "Это будет прекрасное
Рождество", - писала мать, - "Так славно опять собраться всем вместе".
Женщина с овальным лицом надела меховой плащ и прошла совсем близко от
меня. Она наклонила голову и улыбнулась.


- Возрадуйтесь! - выводили мы на службе тем же вечером. - Пойте, холмы и
долины!

От меня пахло элем. Я это знал точно, потому что пока мы строились в
монастырском дворе, несколько мальчиков прямо об этом сказали. Когда я
раскрывал рот, запах получался еще сильнее.
- Как пивная бочка, - прокомментировал потом Гахан Майнор.
- :отныне, - гнусаво тянул маленький директор, - и присно и вовеки
веков:
- Аминь, - отвечали мы.
Мне нравились субботние вечера. После службы нам предоставляли
относительную свободу, нужно было только сообщить дежурному воспитателю,
где ты. Можно было пойти в фотомастерскую, или в библиотеку, поспорить,
например, о том, является ли наша школа оплотом Британской империи,
поиграть в биллиард, зайти в клуб моделирования или в музыкальную комнату.
После половины десятого становилось еще свободнее, и дежурный воспитатель
уже не обязан был знать, чем мы занимаемся.
Большинство мальчиков в это время курили.
В ту субботу, после отеля Флеминг и после службы, я пошел в библиотеку.
Я читал "Джейн Эйр", но овальное женское лицо не выходило у меня из
головы. Оно смотрело на меня несколько секунд, потом расплывалось, потом
появлялось опять. Снова и снова, все время, пока я не выпускал из рук
"Джейн Эйр", женщина проходила совсем рядом с моим столиком, наклоняла
голову и улыбалась.


Наступил конец семестра. В театре "Шесть сцен" давали "Макбет", А. Мк. П.
Джексон творил при этом чудеса, и благодаря его стараниям спектакль, по
общему мнению, оказался не хуже, чем в "Банко". Кто-то стащил у меня
книжку, которую я купил у Грэйса Мэйора специально, чтобы читать в поезде;
книжка называлась "Почему не Эванс?". Дромгула и Монтгомери обнаружили
среди ночи в душевой за приватной беседой.
По дороге домой я не мог забыть отель Флеминг. Сосед по купе одолжил
мне "Варьете", но шутки не казались мне сейчас смешными. Правда
насмехалась надо мной, дразнилась и не давалась в руки. Она преследовала
меня с тех пор, как я нашел отель, с тех пор, как я встретил взгляд этой
женщины, она присутствовала постоянно, каждый день и каждую ночь, когда я
лежал без сна в своей узкой и унылой школьной спальне. Голос отца снова и
снова рассказывал мне истории из жизни своего друга или сообщал его мнение
по самым разным вопросам. Когда мать говорила, что де Валера должен
уступить порты Черчиллю, отец спорил, предпочитая соглашаться с другом. В
школе, в поезде, и даже дома правда бросала меня в пот, и голова