"Юрий Трифонов. Студенты" - читать интересную книгу автора

избивали огромного старого негра-шофера, а два офицера стояли поодаль и с
интересом смотрели; он видел жалких продажных женщин, оборванных рикш на
улицах Порт-Артура и потрясающую нищету китайских кварталов в Мукдене.
Да, многое следовало переделать в этих странах, раскорчевать, вспахать,
засеять; многому еще предстояло научиться людям, живущим за чертой нашей
границы.
В Европе окрепло у Вадима решение стать учителем. Оно созревало
исподволь, бессознательно, с того горького дня, когда он узнал о гибели
отца. Он, Вадим, должен был заменить отца, продолжить его дело. Во время
войны дело отца было - воевать, защищать свою землю. Но вот смолкли пушки
- мирная жизнь наступила не сразу, но она была теперь близка, и о ней
стоило подумать.
Вадиму нравилось работать с людьми, быть всегда в большом, дружном
коллективе - то, к чему он привык в армии. Его глубоко волновала сложная и
разнообразная жизнь людских масс, тысячи несхожих меж собой судеб и
характеров, могучей волей слитых воедино и порождающих в своем единстве
волю титанической силы. Мерный шаг идущей в походном строю колонны до сих
пор - на третий год военной службы - вызывал в нем почти вдохновенный
трепет. Он любил хоровые солдатские песни и завидовал запевалам. Он
завидовал своему полковому командиру, которому солдаты - и он вместе со
всеми - верили беспредельно.
Высшим проявлением человеческого гения, казалось ему, был гений вождей,
умение внушать людям волю к высокой цели и вести за собой. И теперь Вадим
вспомнил слышанные им в детстве слова отца о воспитании людей - новых
людей, борцов за коммунизм. Отец говорил, что это дело, вероятно, самое
нелегкое, требующее самого большого упорства, таланта, ума из всех дел
человеческих.
Почти год после победы над Японией прослужил Вадим в армии на
маленьком, заброшенном в сопках забайкальском разъезде. Его демобилизовали
в сорок шестом, и он поехал в Москву с твердым, окончательно сложившимся
намерением посвятить свою жизнь учительству.


Первые месяцы студенческой жизни дались нелегко. Пришлось все начинать
сначала, вспоминать позабытое, приучаться заново - и к учебникам, которые
надо было читать, вникая в каждое слово, да еще конспектировать, и к
ежедневным занятиям дома или в библиотеке, и к слушанию лекций, к
сосредоточенному вниманию... И все же не учебные трудности были главными
трудностями для Вадима. На первой зимней сессии у него была одна тройка -
по английскому языку, весеннюю сессию он сдал хорошо, а на втором курсе
уже стал отличником.
Трудности другого порядка осаждали его в первые месяцы студенческой
жизни. В педагогическом институте, куда поступил Вадим, девушек было
значительно больше, чем ребят, а от этой шумной, юношески веселой,
насмешливой, острой среды Вадим, надо сказать, здорово отвык в армии. Он и
раньше-то, в школьные годы, не отличался особой бойкостью в женском
обществе и на школьных вечерах, на именинах и праздниках держался обычно в
тени, занимал позицию "углового остряка", чем, кстати, сам о том не
догадываясь, он и нравился девочкам. Танцевать он выучился, но не любил
это занятие и предпочитал наблюдать за танцующими или - еще охотнее -