"Эльза Триоле. Луна-парк" - читать интересную книгу автора

изумительный ум пугают меня и восхищают. Никогда в жизни я не чувствовал в
такой мере нужды в ком-то, даже не представлял себе этого. Пронзительной
нужды в Вас. Heупрекайте меня, Бланш. Я верю, что "наши судьбы связаны". Вы
появились как раз в тот момент, когда я внутренне жаждал этого ожидания.
Примите же его как безжалостный рок. Я буду стараться дать Вам счастье.
Вспомните, что говорили Вы мне в зените нашей любви. "Обещаю вам, что мы
больше не расстанемся". А трудности имели значение только потому, что мы
натолкнулись на них на перевале жизни. Подумайте о том, как маломеста
занимают в жизни человека события, в которых не участвует сердце и ум. Лишь
они и остаются в конечном счете.
Вы так необычайно молоды, Бланш, что я просто пугаюсь, все Ваши
желания - желания, свойственные отрочеству. Я в этом смысле - тоже ребенок,
но во всем детальном я - взрослый человек. Поймите же, я готов пожертвовать
ради Вас всем, что касается меня, что не касается внешнего мира, но ведь
мы-то с Вами именно там и встречаемся.
А тут еще все то страшное, что Вам пришлось пережить. Ваше сердце и та
бездна, в которую Вы непременно хотите броситься. Я все приму от Вас, если
Вы готовы простить мне мой плохой характер и если обещаете взять меня с
собой именно туда, где находитесь Вы.
Люблю Вас.
Раймон.
P. S. Это количество писем меня пугает. Я мог бы писать Вам целые дни
без остановок. К чему? Я так измучен, так растерян, что уже не могу
выбирать. Попытайтесь, молю Вас, отыскать меня такого, каков я есть.
Ницца, 15 сентября 50 г.
Я слишком живо ощущаю непоправимое в любви, чтобы не попять из Вашего
письма, что любая попытка с моей или с Вашей стороны отныне бесполезна и что
нельзя вернуть того, что мы потеряли. Бьию бы недостойно нас искать
виноватого, говорить об этом, а тем более думать. Когда такое случается,
терзать друг друга бесполезно. Куда проще кинуться в объятия друг друга. На
сей раз жест не удался, признаюсь, по моей вине. К несчастью, я попытался
это сделать, когда Вы были от меня дальше, чем Париж. Обычный оптический
обман, дорогая Бланш, говорю это без горечи, просто с грустью констатирую
факт. Ибо я понимаю, понял это тогда же, и виню себя за то, что притворялся,
будто не понимаю, что Вы хотели сначала Удержать меня, потом завлечь в
Париж. Но ведь, Бланш, не из трусости в отношении Вас, а только из трусости
в отношении материальных условий жизни (мне трудно выразиться яснее) вопреки
Вашему совершенному обаянию и Вашей любви, от которой я так страдал, я не
мог приехать к Вам. И письма Ваши - с ужасом чувствовал также и это -
оставляли мне единственный шанс спасения, а Ваша жестокость, рискуя все
потерять и остаться лишь при двух партнерах - двух призраках, мало-помалу
казнили Вас самих, как казнила она меня. Короче, я не должен был бы Вас
покидать, но мне не позволили материальные условия, я ушел туда, где мог
обедать каждый день. Неужели Вы объяснили себе это иначе? Но так или иначе,
Бланш, если я в каждом своем письме упорно признавался Вам, потом говорил и
повторял, что люблю Вас, Вы, очевидно, в этом не сомневались, раз отвечали
тем же. Ведь не из жалости же? Не думаю, чтобы Вы были способны на такую
жалость. Полагаю, что Вы обладаете достаточным опытом сердца и знаете, что
любовь не может питаться этим обезжиренным мясом. И все же Вы тогда
постарались держать меня на расстоянии. Я пытался вырвать у Вас признание.