"Фредерик Тристан. Загадка Ватикана " - читать интересную книгу авторазмеи, но у него смелость слизняка. Брут, завяжи ему глаза, так как именно
ими он выделывает свои нехорошие штучки. А вы, мой господин, свяжите ему ноги, чтобы я мог заняться его руками. Волшебника быстро связали и, как сверток, бросили в угол пещеры Корастена. Елене же Басофон сказал: - Ты отдалась мне, чтобы обмануть. Но отныне ты станешь моей женой, и обращаться с тобой я буду так же. - Ни служанкой, ни женой! - вскричала она. - Я принадлежу только Симону. Никто не успел ей помешать, когда она бросилась к волшебнику и сдернула с его глаз повязку. И тотчас из них вырвались две огненные струи; одна попала в Брута, опрокинув его и моментально превратив в осла, другая воспламенила Гермогена, и тот, сгорев, превратился в попугая. Затем ураганный ветер завихрил Басофона, стремительно понес его далеко-далеко, а вдогонку летел громоподобный голос чародея: - Елена моя-а-а-а!!! Когда ветер стих, сын Сабинеллы оказался сидящим на берегу моря. Вдали виден был порт Селевкии. Он потер глаза, думая, что грезит. Но рядом с собой заметил упершиеся в песок четыре покрытые шерстью ноги. Переведя взгляд повыше, увидел серого осла, на спине которого гордо охорашивалась похожая на попугая птица красивого красного цвета. - Это неправда! - воскликнул юноша, одним прыжком вскочив на ноги. - Увы, это правда, - проговорил попугай. - И все из-за тебя. Тебе очень нужна была эта Елена?" в которой исчезновение профессора Стэндапа не помешало Басофону отправиться в Эдессу к плащанице Римский комиссар, которому было поручено расследование дела об исчезновении профессора Стэндапа, в свое время был капитаном карабинеров. С той поры он сохранил очень элегантную военную выправку и несколько вычурную речь, что выглядело странновато при его небольшом росте и лице дамского парикмахера. Нунций Караколли пригласил его в клуб "Agnus Dei", где уже находились Адриен Сальва и отец Мореше. - Ваше преосвященство и вы, преподобный отец, а также вы, многоуважаемый профессор, примите выражения моего глубочайшего почтения. Не в первый раз - и это льстит мне - я предоставляю папскому престолу мои скромные услуги, оцененные по достоинству и принесшие мне звание коммендаторе. Соблюдение тайны, чувство меры и эффективность - таков мой девиз. Мало кому известно, что он являлся также и девизом кондотьера Коллеоне, которому я стремлюсь подражать, хотя он и был падуанцем, а я родился под сенью Везувия. Одним словом, у меня есть опыт. - Коммендаторе, - начал нунций, - мы знакомы с вашим начальником, министром Бертолуччи, святейшим человеком, с которым нас многое связывает. Мы пожелали, чтобы следствие прошло как подобает. Поэтому выбор нашего друга Бертолуччи пал на вас. Ибо мы до сих пор не знаем, что произошло с профессором Стэндапом, и, быть может, беспокоимся из-за пустяка. А пресса |
|
|