"Фредерик Тристан. Загадка Ватикана " - читать интересную книгу автора

змеи, но у него смелость слизняка. Брут, завяжи ему глаза, так как именно
ими он выделывает свои нехорошие штучки. А вы, мой господин, свяжите ему
ноги, чтобы я мог заняться его руками.
Волшебника быстро связали и, как сверток, бросили в угол пещеры
Корастена. Елене же Басофон сказал:
- Ты отдалась мне, чтобы обмануть. Но отныне ты станешь моей женой, и
обращаться с тобой я буду так же.
- Ни служанкой, ни женой! - вскричала она. - Я принадлежу только
Симону.
Никто не успел ей помешать, когда она бросилась к волшебнику и сдернула
с его глаз повязку. И тотчас из них вырвались две огненные струи; одна
попала в Брута, опрокинув его и моментально превратив в осла, другая
воспламенила Гермогена, и тот, сгорев, превратился в попугая. Затем
ураганный ветер завихрил Басофона, стремительно понес его далеко-далеко, а
вдогонку летел громоподобный голос чародея:
- Елена моя-а-а-а!!!
Когда ветер стих, сын Сабинеллы оказался сидящим на берегу моря. Вдали
виден был порт Селевкии. Он потер глаза, думая, что грезит. Но рядом с собой
заметил упершиеся в песок четыре покрытые шерстью ноги. Переведя взгляд
повыше, увидел серого осла, на спине которого гордо охорашивалась похожая на
попугая птица красивого красного цвета.
- Это неправда! - воскликнул юноша, одним прыжком вскочив на ноги.
- Увы, это правда, - проговорил попугай. - И все из-за тебя. Тебе очень
нужна была эта Елена?"

ГЛАВА XIV,


в которой исчезновение профессора Стэндапа не помешало Басофону отправиться
в Эдессу к плащанице

Римский комиссар, которому было поручено расследование дела об
исчезновении профессора Стэндапа, в свое время был капитаном карабинеров. С
той поры он сохранил очень элегантную военную выправку и несколько вычурную
речь, что выглядело странновато при его небольшом росте и лице дамского
парикмахера. Нунций Караколли пригласил его в клуб "Agnus Dei", где уже
находились Адриен Сальва и отец Мореше.
- Ваше преосвященство и вы, преподобный отец, а также вы,
многоуважаемый профессор, примите выражения моего глубочайшего почтения. Не
в первый раз - и это льстит мне - я предоставляю папскому престолу мои
скромные услуги, оцененные по достоинству и принесшие мне звание
коммендаторе. Соблюдение тайны, чувство меры и эффективность - таков мой
девиз. Мало кому известно, что он являлся также и девизом кондотьера
Коллеоне, которому я стремлюсь подражать, хотя он и был падуанцем, а я
родился под сенью Везувия. Одним словом, у меня есть опыт.
- Коммендаторе, - начал нунций, - мы знакомы с вашим начальником,
министром Бертолуччи, святейшим человеком, с которым нас многое связывает.
Мы пожелали, чтобы следствие прошло как подобает. Поэтому выбор нашего друга
Бертолуччи пал на вас. Ибо мы до сих пор не знаем, что произошло с
профессором Стэндапом, и, быть может, беспокоимся из-за пустяка. А пресса