"Фредерик Тристан. Мастерская несбывшихся грез" - читать интересную книгу автора

И в самом деле, это была не Николозия, чье лицо незаметно стерлось из
моей памяти, вытесненное лицом юной славянки, которую один татарский купец
продал нашему греку в первые дни нашего пребывания в Галате. Ей не было и
пятнадцати лет. Девочку разлучили с семьей несколько недель тому назад,
когда ее взяли в татарский полон во время одного из набегов. Ее отдали на
попечение женщин и доставили сюда с одним из караванов. Она прибыла к нам
разбитая, с онемевшей от верблюжьей качки спиной. Дикая, нелюдимая, одетая в
лохмотья, она смотрела на свою беду взглядом, в котором не было никакого
выражения, не понимая, где она находится, не зная, какая судьба ей здесь
уготовлена. Мне было очень ее жаль.
Но если это трагическое лицо и запечатлелось в моем воображении, оно
проникло туда совсем иными путями, нежели прекрасный и ослепительный лик
Николозии. Я пытался смягчить для девушки условия ее жизни в этом плену,
относясь к ней по-дружески, но она не отвечала мне симпатией, отказываясь
даже от приносимых мной лакомств. Сводница, которой поручили ею заняться,
очень быстро поняла, что ничему не сможет ее научить, а следовательно, не
стоит и надеяться, что ее удастся продать за хорошую цену. Сколько ни
пыталась она пробудить в ней" интерес к пению, вышиванию или танцам, Настя
оставалась замкнутой в своем горе. Что касается ее имени, так это мы ее им
наградили, ибо за все время своего пребывания здесь она не произнесла ни
единого слова. Видя, что она погибает, неумолимый Пападреу решил как можно
быстрее перевести ее в кхан, чтобы выставить там на продажу и уступить за
первую же цену, которую за нее предложат.
Что нам было делать? Полная невозможность общения с несчастной девочкой
не позволяла нам растолковать ей, что такое поведение обрекает ее на самую
презренную работу, возможно даже, на проституцию. Вплоть до последней минуты
Андреа и я прилагали все усилия и прибегали ко всем возможным ухищрениям,
чтобы разбудить в ней разум. Но чем настойчивее мы к ней приставали, тем
больше замыкалась она в себе. Как-то утром ее от нас забрали. Эта минута
запечатлелась в моем сердце как одна из самых тяжелых.
И хотя к тому времени прошло уже несколько недель после отъезда
девушки, воспоминание о ее горестном лице запечатлелось в моей памяти,
вытеснив оттуда прекрасный образ Николозии. Теперь оно было у меня перед
глазами, нарисованное на листе бумаги и похожее на отчаянный вопль. Как
только я осознал факт этой подмены, я заявил Андреа, что у меня пропало
желание возвращаться в Венецию. Теперь я должен разыскать Настю. Мой товарищ
был весьма недоволен таким изменением в моих планах. Как он теперь сможет
оправдаться перед капудан-пашой? И как собираюсь я искать невольницу во всем
Стамбуле, к тому же более чем вероятно, что покупатель девушки давно увез ее
в другое место. И если даже мне бы удалось найти ее, у меня нет средств,
чтобы ее выкупить, в том случае, если бы нынешний владелец согласился ее
продать. Но никакие аргументы на меня не подействовали. Я упрямо настаивал
на своем. Мне казалось, что, позволив увезти отсюда Настю, я из трусости
потерял собственную душу.

4

Мне понадобился год, чтобы разыскать девушку. Андреа в конце концов
согласился помогать мне в этом безумном предприятии, и не приходится
сомневаться, что именно это безумие и привлекло его на мою сторону.