"Виктор Троегубов. Жизнь в 'Крематории' и вокруг него " - читать интересную книгу автора

записывающийся на "Коме" (кроме него на альбоме работал наш старый приятель
гитарист Джон Хомяков) и выходивший тогда в составе группы на сцену, был
временным участником, и об этом знали все, включая его самого. Однако он был
близким приятелем Сергея Пушкина (бас) и администратора Дмитрия Бродкина.
Эта дружба и явилась причиной его появления в "Крематории" (а отнюдь не
лагутинские гитарные способности). Составчик был еще тот! Мы начали чахнуть
на глазах. Ни одной новой песни, хотя я их сочинял. Но когда я показывал
свой продукт (а это было предтечей "Клубники"), они говорили: "Это мы вряд
ли сможем сыграть!" - и начинался какой-то бойкот. Взрыв произошел на
концерте в Зеркальном зале Эрмитажа, кажется... По-моему, мы на сцену даже
не вышли... И в этом составе вообще больше не появлялись. Хотя нет,
выступали. По договоренности, в Олимпийской деревне. Это считается последним
официальным выступлением "Крематория" в таком виде. Стоит ли разбирать все
перипетии произошедшего? Что это объяснит? Короче, в группе остались: Армен
Григорян, Михаил Россовский, Александр Куницы (саксофон) и только что
пришедший в "Крематорий" барабанщик Андрей Сараев. Именно в таком составе
команда отработала уже "заряженные" концерты в Свердловске. ... Куницын в
самолете спешно переучивался на бас-гитару, так как басиста мы к тому
времени еще не нашли... Приехали мы на место страшно несыгранные, сырые,
отыграли 4 ужасных концерта. Худшие за всю нашу историю. Откровенно говоря,
там обкакались. Совершенно. И вернулись в Москву. У меня накопилось много
новых песен. Посредством прослушивания был найден бас-гитарист Сергей
Третьяков и гитарист Дима Куликов. Сергей окончил училище по классу
композиции и контрабаса. Лето 1988 года пролетело в неустанных репетициях. К
сентябрю мы умудрились сдавать новые аранжировки ко всем старым вещам,
сделали кое-какие песни с "Клубники", предварительную (черновую, по-русски
говоря) запись "Живых и мертвых" и все той же "Клубнички". К основной записи
приступили в конце ноября на киностудии имени Горького. Первый концерт этого
состава (так и хочется напечатать "этого разлива" - прим. М. Пушкиной)
проходил в СКК "Динамо" в одной обойме с "Чайфом", "ДДТ", "Звуками МУ" и пр.
Потом весьма удачно "отбомбились" в Воронеже. Вообще-то нас там всегда
принимают отлично - то ли потому, что там сплошь и рядом люди хорошие живут,
то ли потому, что там - родина Платонова. Короче, этот город нас
притягивает... Больше всего, пожалуй, запомнилась поездка в Барнаул -
удивительно приятная тусовка. Панк Андрон там был, хиппи Вадим, художник
Лека и еще многие, с кем мы провели гастрольные дни спина к спине, плечо к
плечу, локоть к локтю и т.д. Помню, когда мы ехали в аэропорт после пышных
проводов с обильным возлиянием, к нам в автобус все время подсаживались
какие-то люди. Мы угощали их пивом, сигаретами, пели песни. А когда приехали
в аэропорт, я спросил: "Что это так много народу входило и выходило из
автобуса? Какое-то безумное путешествие!". Парень посмотрел на меня
жалостливо и ответил: "Автобус-то рейсовый...". Полет тоже был еще тот - нам
казалось, что самолет наш, крематорский в доску, собственность группы, и
вели себя на борту крайне плохо. Нехорошо мы себя вели. До сих пор
удивляюсь, как нас оттуда не выбросили. Словом, трава чуйская, дело
серьезное... С тех пор я практически бросил курить. Вернулись в Москву,
отдохнули немного, подышали отравленной атмосферой и двинулись в Кенигсберг,
где познакомились с группой "Комитет охраны тепла". Концерты получились
какие-то странные: у них в городе была программа, которая называется
"Спарринг". В ней задействованы самые разные люди, представлены самые разные