"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

на Богатырева, прекрасного знатока артиллерийского дела, всегда с
радостным трепетом ждал его прихода на занятия или с проверкой в
караульное помещение, наблюдал в часы подъема по тревоге, любовался
впаянным в седло во время учебных походов.
Юношескую влюбленность не могли поколебать даже собственноручные отказы
Богатырева на рапортах Пятницкого об отправке в действующую. Возвращая
рапорт, Богатырев с виноватостью улыбался, в дружеском бессилии разводил
руками. Если Пятницкий начинал строптиво настаивать, Богатырев, чуть
нахмурившись, говорил:
- Я же не встаю на дыбы, когда мне отказывают.
И это убедительно охлаждало. Если уж подполковник Богатырев не может
добиться отправки на фронт, то куда ему-то, лейтенанту Пятницкому!
Все нравилось Роману в подполковнике. Даже звучная фамилия Богатырев, даже
необычное имя Спартак, даже единственная медаль "XX лет РККА".
Подполковник Богатырев встретил его, не поднимаясь из-за стола. Нервно
осунувшееся лицо. Глаза, которые Роман привык видеть искрящимися живостью
и умом, сейчас были сухие и отрешенные, взгляд уходил куда-то за стены
кабинета. Видно было - мучило подполковника что-то свое, личное.
В крохотном женском обществе учебного полка, затерявшегося в песчаном
мелколесье, красавец Богатырев был вне конкуренции. Когда кто-нибудь
заводил об этом разговор, Пятницкий передергивал носом и отмахивался - да
пусть его! - хотя с огорчением замечал, как под тяжестью новых и новых
любовных успехов Спартака Аркадьевича его кумир начинает блекнуть. А
теперь вот эта смерть молоденькой посудомойки из офицерской столовой.
Конечно, не Богатырев свел ее с деревенской повитухой, но... Тень от тучи,
нависшей над Богатыревым,- вот она, на лице. Не исключено, что разговоры о
парткомиссии - тоже правда...
Разглядывая какую-то бумажку - не поймешь, нужную или ненужную в данный
момент,- Богатырев угрюмо сказал:
- Предстоит поездка на две-три недели. Послать больше некого, Пятницкий.
Действительно, кого еще? Все офицеры уехали с маршевым эшелоном. Только
вот куда поездка, зачем?
Богатырев сделал паузу, вздохнул при мысли о том, что сейчас скажет, и
сказал:
- Колхозу помочь надо, заодно для дивизии заготовить. Забирайте всех вновь
прибывших - и в Приок-ский колхоз. Сено косить будете.
Вот оно что! На сенокос. Как не порадоваться человеку, измученному военной
муштровкой. Только как это - забирай вновь прибывших? Он их еще разглядеть
не успел, по взводам, по отделениям не разбиты. Присягу не принимали.
Потом... Призывник призывнику рознь. Новобранцы, как один, из западных
областей, что отошли от Польши. С такой хохляцко-польской мовой, что и не
поймешь, о чем "гутарють". В бане мыл... Надо же - у каждого крестик на
бечевке. Не сена, как бы чего другого не накосить. Вся жизнь под панами да
фашистами, о Советской власти только от них знают.
Пятницкий сказал о всем этом подполковнику Богатыреву. У того дернулся
уголок губ. Что же это получается? В недомыслии его обвиняют? Не подумал
юноша, что перечит начальству, что может неудовольствие, гнев вызвать?
Пятницкий не подумал, а вот он, Богатырев, когда в дивизии сказали о
сенокосе, подумал. Ему бы по-деловому о том же, о чем сию минуту сказал
Пятницкий, да добавить к этому, что новобранцы еще и через фильтр