"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

оказаться в этом бумажнике, взяло верх над брезгливостью. Роман принял
изрядно потертый бумажник из кожзаменителя, покопался в нем и не нашел
ничего привлекающего. Только фотография с посекшимся по диагонали глянцем
задержалась в его руке. С настороженным любопытством, будто подглядывает
чужое, он смотрел на семейную фотографию: в кресле молодая женщина в
темном платье с белым кружевным воротником, на ее коленях - пухлощекая
девочка с бантом в жиденьких волосиках, года два девочке, не больше;
рядом, вытянувшись и выпучив глаза в усердии, мальчик лет десяти, рука,
как воробьиная лапка, сжимает подлокотник кресла.
Обычность фотографии поразила Романа - будто обманули его, подсунули не
то, что ждал. Что в ней немецкого, вражеского? Такие у всех есть, и у него
тоже. Вместе с Настенькиной хранится. На карточке той - папа с мамой, а в
центре он с оттопыренными ушами, в матроске и бескозырке с надписью на
ленточке - "Моряк".
Похожесть запечатленной на фотографии чужой и враждебной жизни на его,
Пятницкого, жизнь заставила возмутиться: "Нечисть фашистская, а тоже...
Фотография с деточками..." Но фотографию не бросал, разглядывал и в конце
концов как-то иначе глянул на детские лица. По инерции в уме еще
потянулось презрительное: "Фа-ши-сти-ки...", но приглохло. Неразумный ты,
лейтенант Пятницкий, какие они фашистики! Пацаны и пацаны, и носы сопливые
им, сдается, вытерли, когда сниматься повели.
Степан Данилович приблизился и тоже посмотрел на фотографию.
- Интересно, кем вырастут без отца-то? А, Владимирыч? Неужели такими же? -
спросил Торчмя, бросая взгляд за реку, где вдоль обрывистой кручи занял
оборону противник.
- Какими - не знаю, Степан Данилович, но чтобы после войны фашисты
верховодили - этому не бывать.
- Как это? Германию присоединим?
- Мы не захватчики, на черта она сдалась. Коммунистов, которые в
концлагерях, освободим... Они вправят мозги тем, кто от Гитлера да
Геббельса угорел, откроют людям глаза и начнут разумную жизнь налаживать...
Помолчали.
- Разыскать бы этих пацанят лет через десять.- Роман повернул фотографию
оборотной стороной.- Имена и фамилия есть, город... Кажись, Кройцбург
написано.
- Где такой?
- Здесь, в Пруссии. Может, и его брать будем.
- Возьмем. Не убили бы только до этого,- вздохнул Степан Данилович,- охота
дожить до победы, Владимирыч. Наплевать мне на этих гансиков из Кроцбу...
тьфу... Мне бы со своими пожить еще. Пять дочек у меня, Владимирыч.
- Одни дочки? - удивился Роман.
- Одни дочки, сынов, как в старину говорили, бог не дал. Видно, природа
такая. У нашего агронома и вовсе... Шесть девок, а он: "Костьми лягу,
Данилыч, а сына произведу". Супруга его седьмым затяжелела и опять
произвела дочку. Так вот,- засмеялся Степан Данилович.- Дочки - тоже
неплохо. У меня вон какие! Клавдия, средняя, тебе в невесты годится.
Приезжай, Владимирыч, такую свадьбу завинтим!..
Сказанное Степаном Даниловичем заставило Настеньку вспомнить, услышать
тоскливо занывшую душу. Пятницкий сунул фотографию в планшетку, портмоне
отдал Степану Даниловичу. Тот заглянул в бумажник, повторил свою шутку: