"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

Пахомов, не притрагиваясь к хлебу, изжевал кусок мяса, сказал первым:
- У них орудие там и десятка два автоматчиков.
- Это я знаю,- недовольно отозвался Мурашов, ожидавший от Пахомова чего-то
другого.
- Я не для сведения, соображаю, как лучше
- Сколько можешь?
- От силы пять-шесть человек.
Мурашов стряхнул прилипшие к руке кристаллики соли, поцыкал зубом, сказал
решительно:
- Мало.
Игнат Пахомов упрямо отозвался:
- В роте тридцать три гаврика, на кого я оставлю западную окраину?
Полчаса назад Рогозин доложил Пятницкому, что обзавелся несколькими
ящиками фаустпатронов. Воспоминание об этом подбросило Пятницкому
мыслишку. Притянул за полу Алеху Шимбуева, шепнул в ухо:
- За лейтенантом Рогозиным сбегай.
- Сколько у тебя людей, лейтенант? - спросил Мурашов у Пятницкого.
Тот прикинул в уме: в расчетах по шесть, управленцев восемь, значит -
двадцать. Хотя нет, еще шофер сгоревшей машины и лекарь Липатов.
- Двадцать четыре с офицерами,- ответил Роман
- Д-да, сила,- иронично произнес Мурашов.- Но вот что...
Говоря о численности гарнизона в окруженном Бомбене, Мурашов совсем
упустил из виду дивизионных разведчиков, незнамо как оказавшихся в
расположении его батальона. Двадцать сорвиголов под командой старшины
Соловьева кое-что значили.
- Вот что,- повторил Мурашов, обращаясь к вестовому.- Видел ровики у
центральной аллеи? Отыщи старшину Соловьева и немедленно сюда.
Игнат Пахомов понял командира батальона и сказал
- Ну, к Соловьеву, по правде, на драной козе не подъедешь.
И без того увеличенные в полумраке зрачки Мурашова еще больше расширились,
франтоватые усики дернулись.
- Соловьев не баба, что его умасливать! - Остальное, что не сказал, на
лице было написано: пусть попробует хвост задрать - долго жалеть будет.
Пятницкий был наслышан о Соловьеве и теперь с любопытством ожидал его
прихода. Широкая молва обостряет воображение, а воображение у каждого
по-своему развито, у иного оно и нимб к голове пристроит У Соловьева нимба
не было. На арбузной голове пышущего здоровьем двадцатипятилетнего парня
лихо сидела кубанка, стеганый ватник туго перепоясан офицерским ремнем без
портупеи, к ремню, на немецкий лад - у левого паха, немецкий парабеллум в
немецкой же кобуре, три гранаты с деревянными рукоятками, тоже немецкие,
на ногах трофейные бурки. Только за спиной наш ППС с рожковым диском -
автомат последней конструкции
Было бы к месту спросить, есть ли у Соловьева еще что русское, кроме
автомата, но Мурашов вспомнил: старшина - башкир, вопрос прозвучал бы
нелепо. Сказать это же как-то иначе расхотелось. Опять-таки нечего
начинать с укусов. Мурашов показал на место рядом с собой:
- Садись, Соловьев, потолковать надо Каким тебя ветром сюда?
- В поиск пошли, вчера еще, нигде не преткнулись, хотели на вашем участке,
а тут петрушка такая.,
- Помощь твоя нужна, Соловьев. Сработаем - языки будут, можешь в кадушках