"Анатолий Иванович Трофимов. Угловая палата " - читать интересную книгу автора

что и у них они не должны оставаться долго. Большой кровью добытые данные
надо доставить туда, откуда ушла группа, тем, кто их направил в разведку.
От места схватки с немецкой засадой еще до начала нерадостного рассвета
сумели отдалиться километров на пять. Не сохранилось в памяти, затуманилось,
забылось, как это удалось: сами шли-ползли или тащил Вадим Пучков. Так или
иначе, расстояние преодолели приличное, следы, насколько можно, приглушили
перетертой смесью табака и перца.
Отлеживались в густом сосновом перелеске, ставшем парным и душным,
когда взошло солнце. Капитан Аронов угасал быстро. Строгостью глаз
отталкивал флягу с водой, отстранял участливую руку со свежим бинтом - берег
для других, сознавая, что его ничто не оживит, не поднимет на ноги.
Высшая целесообразность в данных обстоятельствах - это наступить на
свое сердце, покинуть раненых, ставших обузой на пути к цели, и во что бы то
ни стало доставить разведданные по назначению. Они, эти данные, оградят от
смерти сотни жизней других товарищей, увеличат число мертвых во вражеском
стане. Такое поведение логично и отвечает установленному заданию. Ведь когда
идешь в атаку и рядом падает истекающий кровью друг, ты не бросаешься к нему
со своим милосердием - воинский долг обязывает продолжать атаку. В атаке,
этом частном виде войны, все предусмотрено мудро, мудро даже с учетом того,
что война сама по себе - безумие: следом идут санитары, следом идут
похоронные команды. Они перевяжут твоего друга, они снимут шапки над могилой
убитых. Милосердие - их обязанность, твоя обязанность продвигаться вперед и
убивать врага, тогда, быть может, не будешь убит ты, не будет убит еще
кто-то из тех, кто наступает рядом с тобой. Вот оно, твое боевое милосердие!
Но опыт военных поступков не может быть однозначным. В данной ситуации
Вадим Пучков даже во имя наивысшего смысла не мог растоптать свое сердце.
Главенствующее положение заняли теперь человечность и человеколюбие. Закон
целесообразности переставал быть законом, следовать ему означало перестать
быть человеком, означало разрушение в человеке всего человеческого.
В исключительных обстоятельствах желать себе или другу не тяжкого
ранения, а смерти - это человечно; оставить на произвол беспомощных даже под
давлением тактических или стратегических соображений - бесчеловечно. Вот от
каких корней родилось и стало потом расхожим выражение: "Я бы с ним пошел
(или не пошел) в разведку".
И все же капитан Аронов пытался поставить целесообразность на первое
место: суровостью затухающего взгляда требовал, чтобы лейтенант Пучков шел
дальше один, требовал и в то же время понимал, что никуда Вадим Пучков не
уйдет, не бросит товарищей, лишенных сил противостоять даже одному
задрипанному полицаю.
Умер капитан Аронов совсем неслышно, в полдень, а через час, постонав,
прокатив по щеке тягучие и мутные слезинки, умер Сергей Ерастов.
Вадим Пучков ковырял могилу до самого вечера и похоронил все же Аронова
и Ерастова, а потом неимоверным напряжением воли заставил себя уснуть. Надо
было набраться сил для двоих - для себя и Ивана Малыгина.

* * *

Иван Малыгин и Вадим Пучков жили в одном и том же заводском поселке в
Свердловске на соседних улицах. Виделись время от времени, враждовали улица
с улицей, бывало, что дрались, мирились - и никогда не думали, что могут