"Джоанна Троллоп. Испанский любовник " - читать интересную книгу автора

прошлым вечером и куда-то запропастившийся. Потом она опять спустилась вниз,
чтобы позвонить мяснику, и обнаружила на доске для записей этот плакат.
Гарриет, наверное, повесила его за те несколько минут, что Лиззи была
наверху. Было ли это чем-то вроде извинения? Или жестом солидарности? Лиззи
жаждала солидарности с Гарриет, взаимопонимания с дочерью. Ведь в их семье
только они двое принадлежали к женскому полу. Это почти то же, что быть
близнецами, подумала Лиззи, возвращаясь к столу с остатками завтрака. Это
должно заставлять хотеть единения с твоей другой половиной, когда ее нет
рядом. А Фрэнсис не будет рядом с Лиззи до самого сочельника.
Роберт и Лиззи открыли "Галерею Мидлтон" в маленьком магазинчике на
одной из окраинных улочек Ленгуорта. Они впервые встретились в колледже
искусств. Лиззи училась на скульптора, Роберт - на дизайнера по графике.
Именно тогда они поняли, что уже никогда не расстанутся. В конторе
художественного салона висела их фотография тех далеких дней:
сосредоточенный, нахмуренный Роберт в расклешенных брюках и очень худенькая
Лиззи, одетая в короткий шерстяной свитер, туфли на высокой платформе, с
волосами, спрятанными под огромным бархатным кепи. Фотография была сделана
вскоре после открытия салона. Жили они в то время в сырой неухоженной
квартире, расположенной над магазином и обставленной разнокалиберной
мебелью, позаимствованной на время у родителей. Фрэнсис получила тогда свою
первую работу в Лондоне. Она звонила Лиззи по три раза в неделю и приезжала
в Ленгуорт, каждый раз привозя чудеса столичной цивилизации вроде колготок с
серебристыми блестками или плодов авокадо в бумажных пакетах.
Роберт ездил по вечерам на занятия в Бат, где учился изготовлять рамы
для картин. Лиззи неохотно отказалась от своей глины, занявшись шитьем
художественных вещиц из лоскутов, составлением букетов из сухих цветов и
полировкой воском не очень оригинальных, но симпатичных предметов мебели из
сосны. Оба они открыли в себе коммерческую жилку. К тому времени, когда
родилась Гарриет, то есть к 1978 году, их первый магазин являл собой
средоточие предметов, символизирующих английскую деревенскую идиллию. Он был
полон салфеток из хлопка, простеньких акварелей, массивных пористых горшков
и кружек, деревянных ложек. Все это пользовалось большим успехом и охотно
раскупалось. Взяв приличную сумму взаймы у отца Лиззи и получив кредит в
банке, Мидлтоны перенесли свой салон в бывший цветочный магазин на Хай-стрит
Ленгуорта. Витрины здесь были украшены элегантными, выкрашенными в белый
цвет железными портиками в викторианском стиле.
Фрэнсис сразу же захотела все увидеть собственными глазами. Лиззи
поехала встречать ее на вокзал в Бат в своем зеленом "ситроене", которые уже
стали привычным явлением на улицах Ленгуорта, и привезла в "Галерею" с
гордостью и... болью в душе. Наблюдая за лицом Фрэнсис, пока та
рассматривала натертые мастикой блестящие полы, пятна света, романтически
струящегося сверху и снизу, свежеокрашенные полки, ожидавшие прибытия ваз,
подушек для диванов, подсвечников и кувшинов, Лиззи чувствовала бесконечную
гордость за то, что им с Робертом удалось сделать. Но в то же самое время,
будучи сильно привязанной к Фрэнсис, она чувствовала и нестерпимую боль.
Боль за сестру, работающую в заурядной турфирме и возвращающуюся по вечерам
в скромную квартирку в Бэттерси, которую она делила с девушкой, не особенно
ей симпатичной. И еще был Николас, тихий, замкнутый, невыразительный
Николас, так не похожий на Роберта, такой неподходящий для Фрэнсис.
Лиззи тогда сказала, обращаясь к сестре: - Мы собираемся заказать