"Лев Троцкий. История русской революции, т. 1" - читать интересную книгу автора

мысли о потустороннем и невидимом мире, суеверие - разве все эти черты,
столь ярко проявляющиеся в личности государыни, не являются характерными
чертами русского народа?" Как ни странно, в этой слащавой лжи есть крупица
правды. Недаром же русский сатирик Салтыков называл министров и губернаторов
из балтийских баронов "немцами с русской душой": несомненно, что именно
иноземцы, ничем не связанные с народом, вырабатывали наиболее чистую
культуру "истинно русского" администратора.
Но почему все же народ платил такой откровенной ненавистью царице,
которая, по словам Палеолога, так полно восприняла его душу? Ответ простой:
для оправдания своего нового положения эта немка усваивала себе с холодным
неистовством все традиции и внушения русского средневековья, самого скудного
и грубого из всех, в тот период, когда народ делал могучие усилия, чтобы
освободиться от собственного средневекового варварства. Этой гессенской
принцессой буквально владел демон самодержавия: поднявшись из своего
захолустья на высоты византийского деспотизма, она ни за что не хотела с них
опускаться. В православии она нашла мистику и магию, приспособленные к ее
новой судьбе. Она тем непреклоннее верила в свое призвание, чем обнаженнее
становилась мерзость старого режима. С сильным характером и способностью к
сухой и черствой экзальтации, царица дополняла безвольного царя, господствуя
над ним.
17 марта 1916 года, за год до революции, когда истерзанная страна уже
извивалась в клещах поражений и разрухи, царица писала мужу в главную
квартиру: "Ты не должен делать послаблений, ответственного министерства и
т.д., - всего, что они хотят. Это должна быть твоя война и твой мир и честь
твоя и нашей родины и ни в коем случае не Думы. Они не имеют права сказать
хотя бы одно слово в этих вопросах". Это была во всяком случае законченная
программа, и именно она неизменно одерживала верх над постоянными
колебаниями царя.
После отъезда Николая в армию, в качестве фиктивного
главнокомандующего, внутренними делами стала открыто распоряжаться царица.
Министры являлись к ней с докладами, как к регентше. Она состояла в заговоре
с узкой камарильей против Думы, против министров, против генералов ставки,
против всего мира, отчасти и против царя. 6 декабря 1916 года царица писала
царю: "...раз ты сказал, что ты хочешь сохранить Протопопова, как он
(премьер Трепов) смеет идти против тебя, - хвати кулаком по столу, не
уступай, будь хозяином, слушайся твоей твердой женки и нашего Друга, поверь
нам". Через три дня опять: "Ты знаешь, что ты прав, держи голову высоко,
прикажи Трепову работать с ним... - ударь рукой по столу". Эти фразы кажутся
выдуманными. Но они извлечены из подлинных писем. Да и выдумать так нельзя.
13 декабря царица внушает царю снова: "Только не ответственное
министерство, на котором все помешались. Все становятся спокойнее и лучше,
но хотят почувствовать твою руку. Как давно, уже целые годы, мне говорят то
же самое: "Россия любит почувствовать хлыст", - это их природа!"
Православная гессенка с виндзорским воспитанием и византийской короной на
голове не только "воплощает" русскую душу, но и органически презирает ее: их
природа требует хлыста, пишет русская царица русскому царю о русском народе
за два с половиной месяца до того, как монархия обрушится в пропасть.
При перевесе характера умственно царица не выше мужа, скорее даже ниже
его; еще больше, чем он, она ищет общества простаков. Тесная и долголетняя
дружба, которая связывала царя и царицу с фрейлиной Вырубовой, дает меру