"Лев Троцкий. История русской революции, т. 1" - читать интересную книгу автора

Под 1 ноября 1905 года, т. е. в самый критический момент первой
революции, царь пишет в дневнике: "Познакомились с человеком Божиим
Григорием из Тобольской губернии". Это и был Распутин, сибирский крестьянин
с незарастающим шрамом на голове от побоев за конокрадство. Выдвинутый в
подходящую минуту "человек божий" скоро нашел себе сановных помощников,
вернее, они нашли его, и таким образом сложился новый правящий кружок,
который крепко прибрал к рукам царицу и, через нее, царя.
С зимы 1913/14 года в высшем петербургском обществе уже открыто
говорилось, что от клики Распутина зависят все высшие назначения, поставки и
подряды. Сам "старец" постепенно превратился в государственное учреждение.
Его тщательно охраняли и за ним не менее тщательно следили соперничающие
министерства. Филеры департамента полиции вели по часам дневник его жизни и
не упускали донести, как при посещении родного села Покровского Распутин в
пьяном виде в кровь подрался на улице со своим отцом. В тот же день, 9
сентября 1915 года, Распутин послал две дружественные телеграммы: одну в
Царское Село, царице, другую в ставку, царю.
Эпическим языком филеры регистрировали изо дня в день кутежи Друга.
"Вернулся сегодня в 5 часов утра, совершенно пьяный". "В ночь с 25-го на
26-е у Распутина ночевала артистка В.". "Приехал с княгиней Д. (женой
камер-юнкера царского двора) в гостиницу Астория..." Тут же рядом: "вернулся
домой из Царского Села около 11 часов вечера". "Распутин пришел домой с кн.
Ш. очень пьяный и вместе сейчас же ушли". Утром или вечером следующего дня
поездка в Царское Село. На участливый вопрос филера, почему старец задумчив,
следовал ответ: "Не могу решить, созывать Думу или не созывать?" Потом
опять: "Вернулся домой в пять утра, довольно пьян". Так в течение месяцев и
годов мелодия разыгрывалась на трех клавишах: "довольно пьян", "очень пьян"
и "совершенно пьян". Эти государственной важности сообщения сводил воедино и
скреплял подписью жандармский генерал Глобачев.
Расцвет распутинского влияния длился шесть лет, последние годы
монархии. "Его жизнь в Петербурге, - рассказывает князь Юсупов, до некоторой
степени участник этой жизни, а затем убийца Распутина, - превратилась в
сплошной праздник, в хмельной разгул каторжника, которому неожиданно
привалило счастье". "В моем распоряжении, - писал председатель Думы
Родзянко, - находилась целая масса писем матерей, дочери которых были
опозорены наглым развратником". В то же время Распутину обязаны были своими
местами митрополит петроградский Питирим и почти не знавший грамоты
архиепископ Варнава. Распутиным держался долго обер-прокурор святейшего
Синода Саблер, и его же волею уволен был премьер Коковцев, не пожелавший
принять "старца". Распутин назначил Штюрмера председателем совета министров,
Протопопова - министром внутренних дел, нового обер-прокурора Синода Раева и
многих других. Посол Французской республики Палеолог добивался свидания с
Распутиным, целовался с ним и восклицал: "Voila un veritable illumine!"
(фр. - "Вот подлинный ясновидец!" - Ред.), чтобы завоевать таким путем
сердце царицы для дела Франции. Еврей Симанович, финансовый агент старца,
состоявший на учете сыскной полиции как клубный игрок и ростовщик, провел
через Распутина в министры юстиции совершенно бесчестного субъекта
Добровольского.
"Держи перед собой маленький список, - пишет царица царю о новых
назначениях, - наш Друг просил, чтобы ты обо всем этом переговорил с
Протопоповым". Через два дня: "Наш Друг говорит, что Штюрмер может еще