"Лев Троцкий. История русской революции, т. 1" - читать интересную книгу автора

некоторое время оставаться председателем совета министров". И снова:
"Протопопов благоговеет перед нашим Другом и будет благословен".
В один из тех дней, когда филеры регистрировали число бутылок и женщин,
царица скорбела в письме к царю: Распутина "обвиняли в том, что он целовал
женщин и т. д. Почитай апостолов - они всех целовали в виде приветствия".
Ссылка на апостолов вряд ли показалась бы убедительной филерам. В другом
письме царица идет еще далее. "Во время вечернего Евангелия, - пишет она, -
так много думала о нашем Друге: как книжники и фарисеи преследуют Христа,
притворяясь, что они такие совершенства,.. Да, в самом деле, нет пророка в
своем отечестве".
Сравнение Распутина с Христом было обычным в этом кругу и совсем не
случайным. Испуг перед грозными силами истории был слишком остер, чтобы
царская чета могла удовлетвориться безличным богом и бесплотной тенью
евангельского Христа. Нужно было новое пришествие "сына человеческого". В
Распутине отверженная и агонизирующая монархия нашла Христа по образу и
подобию своему.
"Если бы Распутина не было, - сказал человек старого режима, сенатор
Таганцев, - его пришлось бы выдумать". В этих словах гораздо больше
содержания, чем мыслилось их автору. Если под именем хулиганства понимать
крайнее выражение антисоциальных паразитарных черт на дне общества, то
распутинщину можно с полным правом назвать венценосным хулиганством на самой
его вершине.


ИДЕЯ ДВОРЦОВОГО ПЕРЕВОРОТА

Почему же правящие классы, ища спасения от революции, не попытались
избавиться от царя и его окружения? Они хотели, но не смели. Не хватало ни
веры в свое дело, ни решимости. Идея дворцового переворота носилась в
воздухе, доколе не утонула в государственном перевороте. На этом надо
остановиться уже для того, чтобы яснее представить себе взаимоотношения
монархии и верхов дворянства, бюрократии и буржуазии накануне взрыва.
Имущие классы были сплошь монархическими: силою интересов, привычки и
трусости. Но они хотели монархии без Распутина. Монархия им отвечала: берите
меня такой, какая я есть. В ответ на требования благопристойного
министерства царица посылала царю в ставку из рук Распутина яблоко и
требовала, чтобы царь съел его для укрепления своей воли. "Вспомни, -
заклинала она,
- что даже месье Филипп (французский шарлатан-гипнотизер) говорил, что
нельзя давать конституцию, так как это было бы гибелью твоей и России..."
"Будь Петром Великим, Иоанном Грозным, императором Павлом
- раздави всех под собою!"
Какая отвратительная смесь страха, суеверий и злобной отчужденности от
страны! Правда, может казаться, что на верхах, по крайней мере, царская
семья не так уж одинока: ведь Распутин всегда окружен созвездием
великосветских дам, и вообще шаманство владеет аристократией. Но эта мистика
страха не связывает, наоборот, разделяет. Каждый спасается по-своему. Многие
аристократические дома имеют своих конкурирующих святых. Даже и на
петроградских верхах царская семья точно зачумленная, окружена карантином
недоверия и вражды. Фрейлина Вырубова вспоминает: "Я глубоко сознавала и