"Евгений Трубецкой. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

его репетициях, тот потом, закрывши глаза, может слышать ее в течение всей
своей жизни. Вот и сейчас на расстоянии сорока четырех лет, отделяющих меня
от этого спектакля, я могу отдыхать от тяжелых переживаний современной
русской драмы, внутренне воспроизводя в мысли и в слухе эти глубокие,
таинственные звуки темного леса и эту радость об озарившем жизнь после
пережитого ада - солнечном луче! Вот что значит музыкальный подъем над
временем. Как бесконечно благодарно должно быть наше поколение тем, кто дал
нам его почувствовать. [19] Этот подъем, уносивший меня в детстве, был в то
время общим. Это была как раз эпоха поразительных и могучих завоеваний
музыки в России. Когда я начал посещать симфонические концерты в Москве, все
было полно воспоминаний о том, как лет пятнадцать тому назад Н. Г.
Рубинштейн создавал огромное дело из ничего. В начале шестидесятых годов еще
не было симфонического оркестра: симфонии тогда исполнялись на нескольких
роялях.
Потом явился оркестр и хор, но концерты вначале были пусты. До того
музыка была иноземной гостьей в Poccии и была знакома русской публике почти
исключительно в виде итальянской оперы. И вдруг поразительное оживление: в
1875-76 году, когда я начал посещать концерты, начинавшиеся в 9 ч. вечера,
нам приходилось приезжать с восьми вечера, чтобы иметь возможность найти
сидячее место в зале. Позднее, в начале восьмидесятых годов, публика
забиралась в этот обширный зал Дворянского Собрания уже с 7 часов.
Итальянская опера в Императорском Большом театре, в то время доживала свои
последние дни. В самом начале восьмидесятых годов она была заменена оперой
русской.
На этих концертах чувствовалась какая-то жизнерадостная атмосфера,
особая легкость духа, которая позднее исчезла. Что это такое было?
Достаточно вспомнить хронологию музыкального движения в России с
шестидесятых по восьмидесятые годы, чтобы почувствовать его глубокую
жизненную связь с "эпохой великих реформ". Раньше русского национального
движения в музыке не существовало. Был одинокий гений - Глинка, переросший
своих современников на полстолетия, но они его не понимали: русская мелодия
его "Руслана" оставалась им недоступной. Почему? Да потому, что тогдашнее
культурное русское общество было отделено от русской [20] народной песни
всею своею жизнью. И лишь немногим лучшим людям дано было видеть, как живут
и слышать, о чем поют по ту сторону перегородки, отделявшей русское
образованное общество от народа. Когда Тургенев в своих "Певцах" дал
почувствовать своим современникам, что такое русская народная песнь, это
было для них настоящим откровением.
Нужно ли удивляться, что в шестидесятых годах, когда перегородка
рухнула, у русского национального творчества выросли крылья!
Как не понять, что именно в это время композиторы стали особенно чутки
к народной русской песне, и что именно тогда одни из них стали искать народ,
а другие его нашли!
Эпохи национального подъема бывают вообще эпохами повышенной чуткости.
Поэтому неудивительно, что в то время усилилась восприимчивость не только к
мелодии национальной, но и к мелодии мировой. Берлиоз и Вагнер, приезжавшие
в Москву в середине шестидесятых годов, были удивлены и обрадованы тем
сочувственным откликом, который они там встретили. Они почувствовали веяние
духа жизни в нашей духовной атмосфере!
Помню волнующий миг, когда музыкальная мелодия явно для всех сплелась с