"Сергей Царевич. За Отчизну. Часть 2." - читать интересную книгу автора

в руках сильных и злых людей, заставивших меня выполнять их волю. Пусть
покарает меня рука всемогущего, если я враг чаши!
- Довольно, монах! - сурово осадил его Брженек, не спуская с перепуганного
монаха пристального взгляда.-Перед тобой выбор: или ты расскажешь все, что
знаешь о заговоре наших врагов, и назовешь, кто пересылал пану Ченку через
тебя письма, или сегодня же я пришлю к тебе духовника для последней
исповеди. Выбирай.
Горгоний сгорбился и вовсе поник. С минуту он сидел, уронив голову на
грудь, но затем, исподлобья взглянув на строгие, не предвещающие ничего
хорошего лица Брженка, Прокопа и Штепана, умоляюще забормотал:
- Я готов служить чаше, как верный пес, весь остаток жизни, если мне ее
оставят.
Брженек, поднимаясь с места, повторил:
- Мое слово: раскроешь все, что знаешь,-будешь жить; нет-получишь по
заслугам. Брат Прокоп тебя выслушает, - и, гулко ступая по каменному полу,
вышел из башни.
Прокоп Большой прищурил глаза и усмехнулся:
- Итак, отче Горгоний, поговорим начистоту? Штепан, бери, брат, бумагу,
перо и записывай все, что нам расскажет наш приятель.
Горгоний говорил почти до утра. Когда зимнее утро осветило серые стены
тюремной камеры, Прокоп и Штепан вышли из башни с объемистой рукописью в
руках-признанием Горгония-и направились прямо к Яну Жижке.
Размеренно шагая из угла в угол, слушал Ян Жижка монотонное чтение Штепана
о заговоре в Пльзене. Горгоний назвал множество видных людей города и
немало скрывавшихся священников. Были замешаны даже некоторые коншели.
- Но кто пересылал письма к Ченку? - не глядя на Прокопа, хмуро спросил Ян
Жижка.
- Монах клянется, что он получал их уже в готовом хлебце от неизвестного
ему горожанина и передавал неизвестному всаднику, который отвозил их к
барону Ульриху фон Зикингену для передачи пану Ченку.
- Ульрих фон Зикинген? Да разве его не повесили в Книне? - удивился Ян
Жижка.
- Его обменяли на плененного католиками кнеза Антоха.
Ян Жижка только недовольно нахмурился:
- Доложи все брату Брженку, и пусть он сегодня же всех, кто указан в
списке, посадит в башню. Нам надо немедля собраться и все обсудить.
Штепан, ты тоже будешь мне нужен.
После бессонной ночи Штепан почти весь день спал, но, когда над Пльзенем
сгустились сумерки, он был уже в доме воеводы.
Совещание еще не кончилось. Через закрытые тяжелые двери слышны были
громкие голоса - между вождями шел горячий спор. Перекрывая другие голоса,
раздался раздраженный бас Яна Жижки:
- Вацлав, один только дурак не поймет, что Пльзень не может стать нашим
оплотом! Скорее он станет нашей общей могилой.
В ответ зазвенел высокий голос Вацлава Коранды:
- Изобьем всех антихристовых слуг и превратим Пльзень в божью крепость!
Но вот шум и возгласы стали постепенно стихать, слышен был только резкий
голос Яна Жижки. Затем все смолкло, послышался грохот отодвигаемых скамей,
шарканье ног, и дверь широко распахнулась. При мигающем свете свечей мимо
Штепана проходили обветренные бородатые люди в простом воинском платье или