"Владимир Царицын. Вкус коньяка " - читать интересную книгу автора

лианами. Одуванчики становились розами. Остров был нашим Раем, а мы с Зоей -
Адамом и
Евой, уже вкусившими от запретного плода. Рай опускался на нас, а мы
опускались на землю. Мы любили друг друга исступленно и неистово.
Наверное, те времена были временами нашей второй молодости и не
проходящей любви.
В этом лесу мне знакома каждая полянка.

- Ты помнишь?
- Я все помню, любимый...

*1**7**.*

Я выбирал маслят только среднего размера. Уважая старость, не брал
переросшие грибы со светло-бежевой шершавой на вид шляпкой и с темной, почти
зеленой губкой снизу. Пусть спокойно доживают свой короткий грибной век. И
молодежь оставлял - пусть немножко подрастут. Пусть поживут. Правда, жить
им, и молодым и старикам, оставалось совсем недолго - лес наполнялся хрустом
ломаемых веток и разноголосым ауканьем. (И что аукать? раздраженно думал я,
ведь заблудиться на "Косом мысу" невозможно, тут даже слепой найдет дорогу
назад). Сейчас эти аукальщики нещадно прошерстят лесок и унесут домой все,
что смогут отыскать съедобного, а несъедобное распинают и раздавят подошвами
ботинок и сапог.
Всегда ли я был таким? Таким, как сейчас - раздраженным и
раздражающимся? Нет, не всегда. Когда живы были мои родные, я не замечал
ничего негативного вокруг. Не замечал? Пожалуй, это не верно, я ведь не был
слепым и глухим. Замечал, конечно, но не придавал этому особого значения.
Все люди, окружающие меня, и все их поступки по большому счету были мне
глубоко безразличны, так же глубоко, как небезразличны были мне мои родные -
их жизни, их слова и мысли. Какое мне было дело до радостей и печалей других
людей?
Может быть, поэтому у меня никогда не было настоящих друзей, только
приятели? Семья заменяла мне все. Но и приятели не считали меня букой и
злыднем, они думали, что я - легкий и положительно сориентированный на мир
человек. Не скандалист, не склочник. Со мною можно было поговорить о чем-то
отвлеченном, поиграть в шахматы, выпить после работы по кружке пива. А для
сокровенного всегда можно найти другого, истинного друга, который с
удовольствием тебя выслушает и примет участие в твоей судьбе.
А я жил в своем мире, и мне там было хорошо. А потом этот мир рухнул, и
я рухнул вместе с ним, оставшись в живых, но превратившись в нелюдимого и
желчного старика. Самое странное - то, что я это понимаю, но ничего не желаю
менять в своем существовании.
Или не могу? Пожалуй, и то, и другое - не могу и не желаю.

Когда я выходил из лесу, мне встретились три грибника, шедшие
навстречу - женщина и два мужчины. Один молодой, второй постарше.
Женщина с любопытством заглянула в мое неполное лукошко.
- Что, нет грибов? - удивилась увиденному.
- Почему нет? - усмехнулся я. - Есть. Нарезал сколько надо на жареху.
Хватит.