"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора

американском ресторане. Напротив него сидел его сын, такой родной и, вместе
с тем, такой чужой, а рядом с ним сидела совсем уж чужая американская
женщина, большеротая и холодноглазая и совершенно не понимающая ни русской
речи, ни, тем более его, Пругова, мыслей и чувств. Серега и Кити улетали на
Кубу. Они торопились, и даже времени, чтобы проводить его в аэропорт у них
не было.
Немного оклемавшись в России, приказав себе не думать о сыне и о своем
одиночестве, Пругов взялся за очередной роман. Обычно писал он быстро и
никогда не вычитывал написанное, предоставляя это делать редакторам и
вносить правки самостоятельно. На этот раз дело не спорилось. Сюжет у него
вышел так себе, без изюминки, а герои получились бракованными клонами
персонажей его прежних произведений.
Каждая фраза - шаблон. Он писал и переписывал заново, а получалось все
хуже и хуже. Когда через три месяца Пругов нес рукопись в издательство, он
понимал, что несет полное говно. Редактор молчал долго, ответил только через
две недели.
- Андрюха! Ты что мне принес? Ты это сам писал?
- Так плохо?
- Не то слово! Если бы на титуле не значилось: "Андрей Костров", то
скорей всего я твою рукопись прочтя пару глав, выбросил бы в корзину для
бумаг.
- Выбрасывай, - зло сказал Пругов.
Редактор посопел в трубку и спросил осторожно:
- Может, это так..., временный, так сказать, упадок творческой энергии?
- Говори прямо - исписался, старый хрен.
- Я так не думаю, - бодро возразил редактор. - Ты просто устал.
За прошлый год в свет вышло три твоих романа. Все стали бестселлерами.
Как, впрочем, и прежние двадцать девять. Просто ты устал, - повторил он. -
Может тебе съездить куда-нибудь? Отдохнул бы...
Я уже съездил, хотел сказать Пругов. И отдохнул...
- А эту рукопись, я слегка подчищу, отшлифую и запущу в работу, -
пообещал редактор. - Думаю, пролезет...
- Спасибо, - мрачно поблагодарил редактора Пругов. Слово
"пролезет" добило его окончательно.
"Нет, надо что-то делать! - подумал он. - Менять жанр?
Кардинально? Писать психологическую прозу? О жизни. А о какой жизни?
О той, что прошла мимо?".
Пришла Наташка, и он на время отвлекся от тяжелых мыслей.
- Хочу отдохнуть, - сказала она, отстранившись. - Ужас, как устала.
- От чего?
- От жизни.
- Так умри, - серьезно посоветовал Пругов. - Могу подсказать с десяток
способов.
- Не-а, - сказала Наталья, вставая с кровати, и уже из душа
жизнерадостно крикнула перед тем, как включить воду: - Поживу еще!
Пругов закурил, встал и подошел к компьютеру. Создав новый вордовский
файл, написал: "Поживу еще" и поставил многоточие вместо восклицательного
знака, который он услышал в Натальиной фразе.
Когда Наталья вышла из душа, он, даже не взглянув на нее, потому что
привык, как к жене, спросил: