"Стефан Цвейг. Незримая коллекция" - читать интересную книгу автора

все копил и копил на покупку этих гравюр. Но погодите, вы еще будете богаты;
когда меня не станет, вы будете так богаты, как самые большие богачи в
Дрездене, богаче всех в нашем городе, и тогда-то вы помянете добрым словом
мое чудачество. Но пока я жив, ни одна гравюра не выйдет из этого дома:
сначала вынесут меня, а уж потом мою коллекцию.
И он нежно, словно живое существо, погладил опустошенные папки; мне
было жутко глядеть на него, но вместе с тем и отрадно, потому что за все
годы войны я ни разу не видел на лице немца выражения столь полного, столь
чистого блаженства. Возле него стояли жена и дочь, и было таинственное
сходство между ними и фигурами женщин на гравюре великого немецкого мастера,
которые, придя ко гробу спасителя и увидев, что камень отвален и гроб
опустел, замерли у входа в радостном экстазе перед совершившимся чудом с
выражением благочестивого ужаса на лицах. И подобно тому как на гравюре
последовательницы Христа улыбаются сквозь слезы, пораженные предчувствием
явления спасителя, так же и эта несчастная, раздавленная жизнью старуха и ее
стареющая дочь улыбались, озаренные светлой детской радостью слепого
старца,- то была потрясающая картина, подобной мне не привелось видеть за
всю свою жизнь.
Старый коллекционер упивался моими похвалами, он с жадностью ловил
каждое слово, вновь и вновь открывая и закрывая папки, так что я с
облегчением вздохнул, когда наконец ему все же пришлось очистить стол для
кофе и лжеколлекция была убрана. Но как ничтожен был мой виноватый вздох
облегчения по сравнению с бьющей через край радостью и веселым задором этого
словно на тридцать лет помолодевшего старика! Он захмелел будто от вина:
сыпал анекдотами о своих покупках и удачных находках и поминутно выскакивал
из-за стола и плелся на ощупь, отказываясь от помощи, к своим папкам, чтобы
еще и еще раз вынуть оттуда какую-нибудь гравюру. А когда я сказал, что мне
пора уходить, он прямо-таки испугался; надувшись и топнув, как упрямый
ребенок, ногой, он заявил, что это не дело, чго я не просмотрел и половины
всех гравюр. Немало труда стоило женщинам убедить его не задерживать меня,
говоря, что я могу опоздать на поезд.
Но когда, после отчаянных пререканий, старик вынужден был согласиться и
наступили минуты прощания, он совсем растрогался. Взяв меня за руки, он
нежно, со всем красноречием, на какое способны пальцы слепого, провел ими до
самого запястья, как бы пытаясь таким образом узнать обо мне больше и
выразить мне свою любовь сильнее, чем могли бы сделать любые слова.
- Вы доставили мне своим приходом огромную радость, огромную!- сказал
он с глубоким, вырвавшимся из самых недр его существа волнением, которое
тронуло меня до глубины души.- Ведь это для меня настоящее блаженство, что
наконец-то, после такого долгого, долгого ожидания, я снова смог просмотреть
со знатоком мои любимые гравюры. Но знайте, что вы не зря навестили слепого
старика. Даю вам слово, жена в том свидетельница, что добавлю к своему
завещанию еще один пункт, согласно которому право на распродажу моей
коллекции будет принадлежать вашей почтенной фирме. На вашу долю выпадет
честь быть хранителем этого никому не ведомого сокровища,- старик любовно
погладил свои опустошенные папки,- до тех пор, пока оно не рассеется по
белу свету. Обещайте мне только составить для этой коллекции хороший
каталог: пусть он будет моим надгробным памятником- лучшего мне не надо.
Я взглянул на женщин: они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и по
временам нервно вздрагивали, причем дрожь передавалась от одной к другой,