"Стефан Цвейг. Гувернантка" - читать интересную книгу автора

- В комнате ее нет, постель не смята. Она, должно быть, ушла еще вчера
вечером. Почему нам ничего не сказали?
Мать даже не замечает сердитого, вызывающего тона вопроса. Она
побледнела, идет к отцу, тот быстро скрывается в комнате фройлейн.
Он долго не выходит оттуда. Девочка гневными глазами следит за матерью,
которая, по-видимому, сильно взволнована и не решается встретиться с нею
взглядом.
Отец возвращается. Он очень бледен, у него в руках письмо. Он уводит
мать в комнату фройлейн, там они шепчутся о чем-то. Дети стоят за дверью, но
подслушивать не решаются. Они боятся отца: таким они его еще никогда не
видали.
Мать выходит из комнаты с заплаканными глазами, очень расстроенная.
Дети, испуганные и смятенные, невольно подбегают к ней с вопросами. Но она
резко останавливает их:
- Идите в школу, вы опоздаете.
И девочки покорно уходят. Как во сне, сидят они на уроках четыре, пять
часов, но не слышат ни слова. Потом опрометью бегут домой.
Там все по-старому, только чувствуется, что всех угнетает одна страшная
мысль. Никто ничего не говорит, но все, даже прислуга, глядят как-то
странно. Мать идет девочкам навстречу. Она, видимо, приготовилась к
разговору с ними.
- Дети,- начинает она,- ваша фройлейн больше не вернется, она...
Слова застревают у нее в горле. Сверкающие глаза девочек так грозно
впились ей в лицо, что она не осмеливается солгать. Она отворачивается и
торопливо уходит, спасается бегством в свою комнату.
После обеда вдруг появляется Отто. Его вызвали, для него оставлено
письмо. Он тоже бледен. Растерянно озирается. Никто с ним не заговаривает.
Все избегают его. Он видит забившихся в угол девочек и хочет с ними
поздороваться.
- Не подходи ко мне!- говорит одна, содрогаясь от отвращения. Другая
плюет перед ним на пол. Смущенный, оробевший, он слоняется по комнатам.
Потом исчезает.
Никто не разговаривает с детьми. Они сами тоже хранят молчание.
Бледные, испуганные, они бродят из комнаты в комнату; встречаясь, смотрят
друг на друга заплаканными глазами и не говорят ни слова. Они знают теперь
все. Они знают, что им лгали, что все люди могут быть дурными и подлыми.
Родителей они больше не любят, они потеряли веру в них. Они знают, что
никому нельзя доверять. Теперь вся чудовищная тяжесть жизни ляжет на их
хрупкие плечи. Из веселого уюта детства они как будто упали в пропасть. Они
еще не могут постигкуть всего ужаса происшедшего, но мысли их прикованы к
нему и грозят задушить их. На щеках у них выступили красные пятна, глаза
злые, настороженные. Они ежатся, точно от холода, не находя себе места.
Никто, даже родители, не решается к ним подступиться, так гневно они смотрят
на всех. Безостановочное блуждание по комнатам выдает терзающее их волнение,
и, хотя они не говорят друг с другом, пугающая общность между ними ясна без
слов. Это молчание, непроницаемое, ни о чем не спрашивающее молчание,
упрямая, замкнувшаяся в себе боль, без криков и слез, внушает страх и
отгораживает их от всех остальных. Никто не подходит к ним, доступ к их
душам закрыт - быть может, на долгие годы. Все чувствуют в них врагов,
врагов беспощадных, которые больше не умеют прощать. Ибо со вчерашнего дня