"Стефан Цвейг. Легенда о сестрах-близнецах" - читать интересную книгу автора

чувства под личиной сострадания. Елена за пиром со слезами в голосе
сокрушалась о сестре, столь безрассудно принесшей в жертву свою молодость и
все радости жизни ради дряхлых стариков, которым давно пора умирать; София
же неизменно заканчивала вечернюю молитву словами о несчастных грешницах,
которые в безумии своем, ради мимолетных бренных благ земных, лишаются
наивысшей отрады -- посвятить свою жизнь добрым и богоугодным делам. Но
убедившись, что ни засылаемые друг к другу послы, ни доносчики не могут
сбить их с однажды избранного пути, сестры понемногу стали снова сближаться,
словно два атлета, хранящих видимость равнодушия, но уже нацеливших глаза и
руки для сокрушительного удара. Все чаще стали они посещать друг друга,
проявляя взаимную нежную заботу, и в то же время каждая готова была душу
отдать, лишь бы повредить другой.
Однажды после вечерни София благочестивая опять пришла к сестре, чтобы
еще раз словом убеждения попытаться отвлечь ее от порочной жизни. Снова
принялась она красноречиво поучать Елену, уже начинавшую терять терпение,
как дурно она поступает, превращая данное ей богом тело в средоточие греха.
Елена, богоданное тело которой в это время умащали служанки, готовя его к
греховному ремеслу, слушала сестру, полугневаясь, полусмеясь, и раздумывала,
довести ли докучливую проповедницу до ярости богохульными речами, или
позвать в свои покои несколько Красивых юношей для вящего ее смущения. И
вдруг -- словно тихо жужжащая муха коснулась ее виска -- у нее мелькнула
мысль, столь коварная и дерзкая, что она едва удержалась от смеха. Круто
изменив свое наглое поведение, она выгнала служанок и банщиков и, как только
осталась наедине с сестрой, принялась каяться, пряча под смиренно опущенными
веками огненный взор. О, пусть сестра не думает, начала искушенная в
притворстве Елена, что сама она не стыдится своей беспутной, греховной
жизни. Не раз овладевало ею отвращение к животному сластолюбию мужчин, не
раз давала она себе слово навсегда отринуть порок и вести честную, скромную
жизнь. Но она убедилась, что всякое сопротивление напрасно; София, сильная
духом, не подверженная, как она, слабости плоти, и -не подозревает, сколько
соблазна заключено в могуществе мужчин, перед которым не может устоять ни
одна женщина, посвященная в тайны любви. Ах, она -- счастливица -- не знает,
сколь неотразима властная сила мужчины, не знает, какая в ней неизъяснимая
услада, покоряющая женщин вопреки их воле.
София, пораженная такой исповедью, неожиданной для нее в устах жадной
до денег и наслаждений сестры, не замедлила пустить в ход все свое
красноречие. Наконец-то и ее осенила божественная благодать, начала она
поучать Елену, ибо отвращение к греху -- верный путь к познанию добра. Но
напрасно она поддается малодушию, уверяя, что невозможно побороть искушения
плоти; несокрушимая воля к добру, ежели душа преисполнится ею, может устоять
перед любым соблазном -- таких примеров великое множество в истории
язычников и христиан. Но Елена печально опустила голову. О да, сокрушенно
отвечала она, и ей доводилось читать о доблестной борьбе праведников с
дьяволом любострастия. Но бог наделил мужчин не только могучим телом, но и
твердостью духа, сотворив их победоносными воинами за дело божие. А слабая
женщина, с тяжким вздохом проговорила она, не в силах противостоять козням и
прельщениям мужчин, и за всю свою жизнь она не видела женщины, которая не
уступила бы настойчивому желанию мужчины.
-- Как можешь ты так говорить,-- вознегодовала София, задетая в своей
неукротимой гордыне.-- Разве я сама не живой пример тому, что твердая воля